По обе стороны любви
Шрифт:
Она вдруг ощутила что-то вроде глазного голода: сейчас же, немедленно увидеть незнакомые улицы, площади, парки, офисы, магазины! Она входила во вкус свободы, и этот вкус опьянял ее. Захотелось путешествовать, очутиться на парижском перекрестке, в турецкой кофейне, на берегу океана…
В глаза вдруг бросилась огромная черно-серая вывеска — «Арсенал». Это был, по-видимому, магазин оружия. Глазной голод толкнул ее в спину. Решительным шагом поднялась она по ступенькам, вошла и огляделась.
Толпа покупателей была молчаливой и какой-то разъединенной, будто каждый из них сосредоточенно решал сложную задачу. Только один из продавцов, черноглазый парнишка, оживленно объяснял сгрудившимся у прилавка, а те слушали внимательно, точно отличники на первой парте:
— Из него если пальнуть — ну, ясно, оглушит. Но имейте в виду — ненадолго! Минут так на пару выведет из строя. А уж потом он оклемается и, естественно, кинется сам! Так что думайте, определяйтесь…
Мужчина средних лет, стоящий перед ним, вдумчиво кивал. Почему-то все были одеты в темное, или просто освещение плоховато? На стене поблескивали длинными стволами ружья, на прилавке под стеклом — пистолеты. Вероника даже не подозревала, что существует такое устрашающее множество пистолетов, торжественно разложенных на белом фоне. Возле одного стояла аккуратная пластмассовая табличка: «Новинка!!! Стрельба очередями!»
Она отступила к другому прилавку, где покупателей было поменьше, и взору ее открылась целая выставка ножей. Блестящие, как игрушки, длинные и покороче, прямые и изогнутые, с рукоятками белыми, черными и цвета слоновой кости, украшенными резьбой и инкрустациями, они назывались каждый собственным именем, точно песни — «Тигровая лилия», «Молния», «Феникс». В этом было бы что-то музейное, если бы не ценники рядом. «Тигровая лилия» стоила тысячу семьсот пятьдесят рублей. «Феникс» — две тысячи восемьсот.
Рядом остановилась юная парочка, парень в камуфляже наклонился над стеклом, девушка тянула его за рукав.
— Сереж, ну еще ж целый месяц!.. Сережка, слышишь, я Татьяне дам свадебную кассету посмотреть?
— Угу… Какой Татьяне? — отвечал парень, не отрываясь от витрины.
— Ну я ж говорила — Машкиной куме! — Девушка капризно надула губы. Она была похожа на восьмиклассницу — хорошенькая, румяная, с русой челочкой. А на пальце обручальное кольцо. Будто девочка играет в дочки-матери. Только при чем здесь оружие?
У двери Вероника еще раз оглянулась со смутным чувством протеста. Не дело это — отдавать таких девчонок замуж! Мальчишкам — продавать оружие!
В задумчивости она свернула за угол, и почти сразу ей встретился магазинчик книжный.
Этот был, наоборот, светлый и уютный. Облегченно вздохнув, Вероника неспешно двинулась вдоль прилавков, жадно оглядела выставленное вперед обложкой. Книги были просто загляденье — все в ярких лощеных обложках, с названиями звучными и влекущими, стоящие поодиночке и сериями: серия «Книга в подарок», серия «Чудеса и тайны», серия «Магические женские секреты». Невольная тоска так и сжимала сердце всякого, кому не суждено было познать ни чудес, ни магических секретов!
Вдруг в глаза бросилось название: «КАК СТАТЬ УМНЫМ».
Вероника так и приросла к месту. Простенькая книжица в тонкой обложке стоила… Невероятно! СТАТЬ УМНЫМ можно было всего лишь за тридцать семь рублей! А ведь у нее в кармане болталось даже что-то около пятидесяти! Рука сама потянулась к полке… но вдруг остановилась на полпути. Девушка-продавщица смотрела на нее СНИСХОДИТЕЛЬНО! Ну да, естественно… Надо думать, перевидала не один десяток желающих поумнеть.
— Мне вот эту… подайте, пожалуйста, — пробормотала Вероника, ткнув наобум в какой-то синий корешок полкой ниже.
— Это индийские рассказы, — насмешливо сообщила девица, не двигаясь с места.
— А я… как раз их и ищу! — объявила Вероника по возможности радостно.
— Второй том? — уточнила девица.
— Второй? Н-ну да…
Рассказы оказались пожелтевшими от времени, зато дешевыми, поскольку уцененными: девять рублей восемьдесят копеек. Подавив вздох, Вероника взяла их и поплелась к выходу. Прекрасное чувство свободы куда-то подевалось. И что теперь было делать с книжонкой? Меньше всего в данную минуту интересовала ее индийская проза. Забыть где-нибудь на скамейке?
Похоже, свободный поиск впечатлений завел ее в какой-то тупик.
Она свернула в первый же двор, присела на лавочку. Полная женщина вынесла из подъезда таз с бельем, окинула Веронику недружелюбным взглядом. Губы у нее были сжаты в ниточку. Бедная, она точно с кем-то поругалась — может, тоже с мужем? Вероника сочувственно улыбнулась ей. Женщина тут же отвернулась, пошла к веревкам, но продолжала временами коситься настороженно.
Вероника нехотя открыла книгу, полистала, пробежала глазами абзац, перевернула страницу. Рассказ попался на удивление неправдоподобный: мать подыскала сыну невесту, но по национальному обычаю молодые не должны видеться до свадьбы; и, однако, жених уже счастлив, ибо главное для него, оказывается, чтобы мать поладила с будущей невесткой!
Эта индийская логика прямо-таки вывела Веронику из себя, и она от раздражения вскочила со скамейки. Толстуха у веревок тотчас бросила вешать белье и уставилась во все глаза. Может, ждала, что Вероника украдкой полезет в какое-нибудь окно? Вероника подумала-подумала и послала ей воздушный поцелуй. Толстуха замерла, вытянулась и как будто даже спала с лица; затем отвернулась резко, будто ей показали язык.
Некоторое время Вероника размышляла, не подойти ли к ней и не выдать ли что-нибудь звучное из краткого словаря латинских выражений, например: «Экс аурибус когносцитур азинус» — «По ушам узнают осла».
Но вдруг обнаружила, что не в силах больше видеть ее ни одной минуты, ибо ей ненавистны люди, подозревающие каждого встречного во всех смертных грехах!
И кстати, не больше того приятны люди, продающие и покупающие ножи и пистолеты!
А также люди, сочиняющие книги «Как стать умным» и пишущие рассказы о том, чего не может быть!
Но с другой стороны, где же было взять других — достойных собеседников, чутких и проницательных, благородных, талантливых и доброжелательных?
И когда было их искать, если ноги уже сами, притом все быстрее с каждым шагом, несли ее к остановке, и картины одна другой страшнее — Туська свалилась с табуретки! Маришка ошпарилась кипятком! — так и обступали со всех сторон?!