По образу и подобию (Видение смерти)
Шрифт:
— Хорошо. Хорошо… — Селина откинула голову назад и закрыла глаза. Одинокая слезинка сползла по ее щеке. — Дайте мне минутку. — Она отдышалась и открыла глаза. — Вы бесчувственная дрянь, Даллас.
— Точно.
— Проверяли меня, да? Первая лента была не та?
— Я купила ее вчера. Обработала пальцы изоляцией, а потом запечатала.
— Вы действительно очень дотошная. И очень хитрая. — В глазах Селины промелькнуло нечто вроде невольного уважения. — Что ж, если бы меня убили, я бы, наверное, предпочла, чтобы моего убийцу искала такая вот бесчувственная дрянь, как вы. — Нахмурившись, она взглянула на ленту, которую Ева подобрала
Она протянула руку, и Ева опустила ленту ей на ладонь.
— Она страдала. Испытывала ужас и боль. Она не видела его лица. Не сумела разглядеть. Она в шоке, ей больно, ей страшно, но она сопротивляется. Боже, как он силен! Большой, грубый, сильный. Это не его лицо. Нет, мне кажется, это не его лицо. Сексуальный контакт… проходит быстро. Так быстро, что это почти облегчение. Он еще в ней, пыхтит, тужится, и вот она чувствует, как что-то затягивается вокруг ее шеи. Она не знает, что это, но понимает, что умрет. И она думает: Ивонн! В последнюю минуту она думает о своем ребенке.
— Теперь расскажите мне о нем.
Селина села прямее, задышала медленнее.
— Он ее ненавидит. Боится ее и в то же время почитает. Господи, столько злобы, ненависти, бешенства, возбуждения! Трудно разобрать что-то еще. Он как будто обрушивает удар за ударом на мое сознание. Трудно пробиться через безумие. Но я точно знаю: он уже делал это раньше.
— Зачем он отнимает у нее глаза?
— Я… Она должна остаться в темноте. Я больше ничего не знаю. Только это: он хочет, чтобы она была в темноте. Мне очень жаль. — Селина вернула ленту Еве. — Это слишком тяжело. Я могу работать только короткими сеансами.
Ева кивнула, заметив, что лоб Селины блестит от пота.
— Да, я вижу. Но мне нужно отвезти вас на место преступления.
Селина прижала ладонь к своему обнаженному животу.
— Только я бы хотела сначала переодеться.
— Мы подождем.
Когда Селина поднялась наверх, Пибоди тихонько присвистнула:
— Надо признать, хребет у нее есть.
— Да, она держалась.
— И знаете, она не кажется мне самозванкой.
— Да, похоже на то.
Еве не сиделось, она поднялась и снова начала расхаживать. Ей нравилось это помещение. Не просто свободное пространство, а то, как Селина его использовала. И еще ей понравилось, как Селина сама протянула руку за орудием убийства.
— Что вас так смущает: то, что она гражданское лицо, или то, что она экстрасенс?
Ева бросила на Пибоди быстрый взгляд.
— Всего понемногу. Мне не нравится привлекать гражданских лиц к расследованию — и не трудись напоминать мне, как часто нам помогает Рорк. Ничего хорошего в этом нет, а еще хуже, что я начинаю к этому привыкать. И все эти телепатические штучки… Какую реальную пользу они могут принести? — Она повернулась лицом к Пибоди. — Что, собственно, она нам сказала? Он большой и сильный, и он не в своем уме, черт бы его побрал. Тоже мне новость!
— Даллас, она же не может дать вам имя и адрес. Так не бывает.
— А почему нет? — Ева раздраженно сунула руки в карманы. — Если ты видишь то, чего другие не видят, почему бы не разглядеть нечто существенное? Преступник по имени Бешеная Скотина проживает по адресу: бульвар Кровопийц, дом тринадцать. Вот тогда от нее был бы толк.
— Клево! Представьте только, как быстро нам удалось бы закрыть дело. А потом департамент
Ева бросила мрачный взгляд на винтовую лестницу.
— А мне не нравится мысль о том, что она может начать копаться в моих мозгах.
— Она не станет этого делать, Даллас. Экстрасенсы, занимающиеся законным промыслом, уважают частную сферу. Они не подключаются без спроса.
Ева вдруг вспомнила, как однажды в Нью-Йорк приезжали родители Пибоди. И в какой-то момент отец Пибоди прочел ее, Евины, потаенные мысли. Не нарочно, но все равно… Ей пришлось признать, что именно в этом лежит корень ее предубеждения.
— Она мне нравится, — добавила Пибоди.
— Да, она ничего. Ладно, сделаем эту маленькую вылазку на природу, посмотрим, что из этого выйдет. А потом мы с тобой вернемся к проверенным методам полицейского расследования.
Селина переоделась в черные брюки и голубую блузку с глубоким круглым вырезом. На шее у нее висело несколько хрустальных шариков на цепочке.
— Это для защиты и открытия третьего глаза, — пояснила она, зажав шарики в руке, когда они подошли к границе Центрального парка. — Не все верят в их благотворное воздействие, но при сложившихся обстоятельствах я готова попробовать все, что угодно. — Селина поправила огромные солнцезащитные очки, скрывавшие половину лица. — Хороший сегодня день. Солнечный и теплый. В такие дни людей так и тянет на воздух. Обожаю Нью-Йорк в это время года! Давайте начнем.
— Интересующие нас участки были обысканы, прочесаны и сняты на пленку, — сказала Ева. — Мы установили, что жертва шла с собакой в этом направлении. Границу парка она пересекла примерно вот здесь.
Они вошли в парк.
— Здесь так много людей побывало за эти дни, — заметила Селина. — Я даже не знаю, что мне удастся почувствовать. Честно говоря, обычно мой дар зависит от непосредственного контакта с кем-то или с чем-то.
Углубившись в чащу деревьев примерно на десять ярдов (Ярд примерно равен одному метру), Селина внезапно остановилась, а Ева заметила про себя, что после обыска никто сюда не заходил. Людям было некогда: все работали, учились, ходили по магазинам… Поблизости от этого места проходила фешенебельная улица, поэтому сюда не заглядывали даже наркоманы.
— Это было здесь, не правда ли? — Селина сняла очки, спрятала их в сумку и принялась внимательно разглядывать землю. — Здесь он ее схватил, утащил поглубже в чащу… — Она сделала еще несколько шагов; ее дыхание было подчеркнуто медленным и размеренным. — Он ударил ее по лицу, сбил с ног, оглушил. Вот здесь земля взрыхлена, значит, именно здесь он…
Селина присела на корточки, провела руками по траве, по комьям земли, и по телу ее прошла судорога.
— Боже! Здесь он ее изнасиловал. Я чувствую: для него важно овладеть, унизить, наказать. Показать, кто тут главный. Он повторяет чье-то имя… но не ее имя. Я не могу его разобрать, но это не ее имя! Это не Элизу он наказывает. — Селина обхватила себя руками и спрятала ладони под мышками, словно хотела их согреть. — Мне трудно пробиться сквозь нее. Контакт у меня установился в основном с ней, но она этого человека не знает. Она не понимает, почему все это происходит. Он просто… — Она вскинула голову и взглянула на Еву. — Я чувствую вас, и это мне тоже мешает.