По образу и подобию
Шрифт:
Снежин взял стул, подвинул к столу, сел напротив Огнева. Коснулся ладонью его встрёпанной шевелюры. Сказал со вздохом:
— Хватит, друг. Хватит.
Огнев выпрямился, с силой потёр ладонями лицо. Сказал, нормальным уже голосом:
— Да, правда. Хватит.
Алёна тихонько отступила в сторону. Огнев вышел из кухни, не обратив на неё никакого внимания.
— Я надеюсь, — серьёзно сказал Снежин, обращаясь к девочке, — вы будете хранить молчание…
На «вы». Как Олег Ольгердович. Наверное, подобная гипертрофированная вежливость — свойство всех высших телепатов… Алёна торопливо кивнула. И почувствовала на ноге чьи-то острые коготки: ящерка деловито карабкалась по одежде вверх. Добралась до плеча, сунула голову в волосы, свесила хвост.
— Ишь ты, привязалась, — с лёгкой завистью сказал Снежин. — А ко мне ни одна не подходит, будто подговорил их кто…
— Что случилось в Гамограде, господин Снежин? — спросила Алёна.
— Протесты против изменений в Трудовом Кодексе и против строительства атомной станции на Долгоозёрной, — Снежин потёр ладонью затылок. — Главным образом, против станции, но не только. «Зелёный мир» считает, что АЭС — это угроза экологии, и надо ставить альтернативные источники энергии. Но солнечные батареи в месте, где небо затянуто облаками триста дней в году — это, конечно, очень «эффективно».
— А восьмичасовой рабочий день чем им мешает? — спросила Алёна. — Все работают, а они что, не хотят?
— Не хотят, — кивнул Снежин. — Хотят жить, как прежде, на всём готовом. Но мир меняется, климат меняется, никто не станет содержать бездельников в ущерб себе. Гамоград понимать эту простую истину не хочет. Приходится… убеждать.
Ага. Убеждать. Контрольным в голову. Но, с другой стороны, если ты такой дурак, что нарушаешь порядок общественно опасным образом и считаешь, что тебе за это ничего не будет, то что остаётся?
— А как погиб друг капитана Огнева? — тихо спросила Алёна.
— Там были дети с поясами смертников… Обычная практика «Зелёного мира». Саша… Майор Белоглазов решил спасти детей.
— Спас?
— Да.
Алёна погладила ящерку, так и сидевшую на плече. Коготки больно впивались сквозь тонкую ткань халата, останутся приличные царапины, но девочка о том сейчас не думала.
— Тинн-бомм! — донеслось вдруг из-за спины, Алёна вздрогнула, развернулась, машинально принимая боевую стойку, потом расслабилась: часы. — Тинн-боммм, боммм!
Напольные часы на старинный манер. Вот он, источник странного тиканья, досаждавший с самого вечера. Часы.
— Мальчик успел проникнуться идеями «Зелёного мира» достаточно глубоко, — бесстрастно проинформировал Снежин. — Он проклинал нас всю дорогу, разум его полон ненависти, психопрофиль коррекции не подлежит. У девочки значительно снижен интеллект, её родители, очевидно, употребляли синтетические наркотические вещества до, в момент и после зачатия…
— То есть, жертва вашего друга оказалась напрасной? — напряжённо спросила Алёна. — Так?
— Да, — кивнул Снежин. — С точки зрения разума — да.
— А с точки зрения души? — спросила Алёна через время.
— Если бы наши души всегда и везде соглашались с доводами нашего же разума, — вздохнул Снежин, — мы перестали бы называться людьми.
Алёна надолго запомнила эти слова. С ней никто раньше не беседовал на взрослые темы на равных, как-то всегда по умолчанию считалось, что она ещё ребёнок, и отношение было соответствующее. Но в последнее время девочке везло на интересных людей, не гнушавшихся уважать подростка, ничего стоящего в жизни своей ещё не совершившего. И это меняло её. Постепенно. Незаметно даже для неё самой. Но меняло безжалостно.
Огнев сдержал обещание и нашёл инструктора, который должен был подготовить Алёну к сдаче экзамена в Независимом Аттестационном Центре Отрадного. Рыжий юноша из домовладения Белоглазовых, старше Алёны на пару- тройку лет, не больше, назвался Алексеем. Он привёл девочку на знаменитый — со слов Огнева и мамы, — тренировочный полигон «Найди кота», монструозное сооружение о десяти уровнях, раза в четыре больше и выше школьного, Алёна оценила. В животе собрался острый холодок: а справлюсь ли?
— Не бойся, — юный Белоглазов будто мысли прочитал, хотя телепатической паранормой от него не пахло, откуда, он ведь был таким же пирокинетиком, что и Алёна. — Справишься.
На руках у парня невесть откуда взялся громадный полосатый кот. Он лениво смотрел на новенькую, презрительно щуря жёлтые глазища.
— Ой, — восхитилась Алёна, — киса… Настоящий?
— Нет, анимированный робот. Погладь, можно. Пусть запомнит твой запах.
Алёна бережно провела ладонью по голове, по спинке, потрепала мягкие ушки. Кот стоически вынес прикосновения, всем своим видом показывая, что терпит, но не более того.
— Эту заразу надо не просто найти, но ещё и поймать, — ласково объяснил Алексей. — Смотри, выпускаю…
Кот порскнул с рук с неожиданной прытью и мгновенно скрылся за первым же поворотом начального лабиринта.
— Давай. Время пошло.
Алёна нырнула в арку. Найти, значит, и поймать. Ха! Детская какая-то уловка. Поймай кота. Что мы, котов не ловили никогда, что ли?
Часа через три, так и не поймав эту, по выражению Алексея, заразу, Алёна своё мнение изменила. Через четыре часа она скисла окончательно, а в начале шестого часа попросила пощады. То есть, позорно сдалась. Алексей вывел её из дебрей полигона на свет божий, включил запись и устроил безжалостный разнос. Уши горели, но возразить было нечем, факт.
— Руки деревянные, растяжки никакой, — говорил Алексей и демонстрировал ей, как надо.
Алёна попробовала так, как надо, он поправил, и она взвыла: больно!
— Ещё бы, — ворчливо заметил он. — А как ты хотела? За десять дней, конечно, особенных успехов не добьёшься, но вот такое упражнение облегчит жизнь, — и показывал какое. — Не забывай. А вот теперь смотри, как кистью работать надо — вот так, пальцы полусогнуты и черпаешь поток, словно половником сметану, следи, — и в его ладони возникал ком грозно гудящего бурого пламени. — Шевелись, а то снежники снова с головой засыплют, и тогда не то, что кота, себя не найдёшь, снова.