По образу и подобию
Шрифт:
— Но это же так удобно!
— Солнышки мои, знаете, я хочу, чтобы каждая из вас написала мне письмо, в котором вы расскажете обо всем, что видели, чем занимались и о чем думали в гостях у бабушки с дедушкой. Я так люблю читать ваши сочинения. Они такие интересные и всегда разные. Обещаете написать?
— Да, обещаем.
— Я целую вас, мои красавицы, а теперь передайте трубку папе.
— Да, дорогая… — снова вернулся к разговору Жестен.
— Как поживает наша Жанна Мария?
— Мама в
— А ты чем занимаешься? Не скучно тебе на задворках Федерации?
— Да нет. Пока жду данные анализа из токийской лаборатории, составляю план следующей экспедиции. Пытаюсь теоретически проработать все до мельчайших деталей.
— Снова будешь заниматься акулами?
— Ну да.
— Надеюсь, ты откроешь новый вид, а возможно, сделаешь еще какое-нибудь сенсационное открытие.
— Смех смехом, но загадки природы нескончаемы. Так что, конца открытиям не будет еще долго.
— Обожаю, когда ты рассказываешь об океане и о своих зубастых монстрах, — улыбнулась Мона.
— Они вовсе не монстры, — возразил Жестен.
— Я знаю, дорогой. Жди меня на выходные.
— Я тебя люблю. И знаешь за что?
Мона вдруг сделалась игривой:
— Дорогой, может, мне лучше пребывать в романтическом неведении?
— Мы живем вместе уже давно. Нас многое объединяет и роднит, но мы ни разу не попытались ущемить свободу друг друга.
— Да, это весьма ценно. Но что дает эта свобода нашим собственным детям? Они ведь наверняка не всегда понимают нас.
— Я думаю, мы не самые плохие родители, и девочки не страдают от отсутствия ласки и внимания. Зато — у них вечное разнообразие. И… мы же не оставляем их одних надолго. Они порой путешествуют вместе с нами.
— Теперь я знаю, кто будет адвокатом в нашей семье. Ты так мастерски оправдал нас, — улыбнулась Мона.
— Я старался, — ответил шутя Жестен.
— Ладно, дорогой, передавай привет отцу и маме, а я побежала в клинику. Завтра предстоит операция, нужно подготовиться. Целую.
20
Через час Мона уже сидела, склонившись над мощным электронным микроскопом. Завтра ей предстояла сложнейшая операция на живом мозге погибшего человека. Чтобы добыть его и добиться разрешения на исследования, ей пришлось пройти неимоверное число инстанций, начиная от региональной инспекции по защите и неприкосновенности человеческого мозга и до самого Института внутренних медицинских расследований Федерации. Спустя месяц после начала «кабинетной» эпопеи она, наконец, приступила к очередному этапу исследований.
Мона не сдавалась и упорно искала доказательства того, что неординарные способности людей — не исключение или следствие каких-либо травм и нарушений в деятельности серого вещества, а банальное снятие чего-то вроде ограничителя, блокирующего возможности мозга функционировать на все сто процентов, которые на самом деле изначально заложены в его природу.
Возможно, необходимы спайки каких-то отделов или, наоборот, — рассасывание или слияние…
— Мадам Готье, — обратился к Моне молодой медик-практикант в защитных очках. — Вас вызывает интерфейс.
Она отстранилась от микроскопа.
— Благодарю, Хельмут.
Поднявшись с кресла, она сняла гигиенические перчатки, кинула их в мусорный отсек на выходе из лаборатории и вышла в соседний кабинет. Дотронулась до сенсорной панели, и в воздухе повисло изображение.
— Мона, привет!
— Привет, Лин! Что стряслось?
— В Индийском океане, близ Мадагаскара, только что произошла авария на нефтяном танкере.
— Какой-какой танкер? — переспросила Мона, поморщившись. — Он что, плывет из XXI века? Нефть уже давно перестали добывать на Земле. Ее добычу запретили миллион лет назад! Конвенция 2074 года, параграф 18! — возмущалась Мона.
— Все эти исторические справки — здорово, но сейчас нужно спасать океанскую флору и фауну. Нужны вы с Жестеном.
— Завтра вечером мы будем на месте. Жестену брать свою группу?
— Если это возможно, да.
— Как там наша египетская красавица?
— Прилетишь, расскажу на месте.
— Федералы знают о танкере?
— Да. Их известили одними из первых.
— А как насчет защитников природы?
— Еще не знают.
— Это хорошо. Пятно большое? — спрашивала Мона.
— Пока километр в диаметре.
— Наши все там?
— Да, пока не прибудут федералы. Потом из наших останутся только медики и биологи.
— Своих фильтров нам хватит?
— Нет.
— У них пробоина или повреждение от взрыва?
— Пробоина. Поврежден один танк.
— На какой высоте пробоина?
— Не знаю.
— Ее уже заклеили, или она еще открыта?
— Наверное, уже залепили.
— А кто хозяева танкера, уже выяснилось?
— Конечно. Скандал грозит разгореться не хилый.
— Не завидую этим недотёпам, — Мона задумчиво вздохнула. — Надеюсь, последствия будут не столь ужасны… Ладно, Лин, ждите нас. Жестен, возможно, сегодня прилетит. Я свяжусь с тобой.
— До встречи, — ответил он, и изображение исчезло.
Мона быстро нажала на интерфейсе кнопку памяти номера в Милане и услышала голос Жестена.
— Да, Мона, я слушаю.
— Жестен, похоже, твои каникулы прерываются…