По образу и подобию

Поли Светлана

Пришельцы и их преемники нуждались в сверхдальней межгалактической связи, как с обитателями своей планеты, так и с возможными другими цивилизациями. Для этого и была возведена Великая Китайская стена и сооружены египетские пирамиды в Гизе, ставшие частями общей межгалактической «радиостанции». С их помощью сигналы с Земли мгновенно достигали любой точки Вселенной… Великая стена идет от Ляодунского пролива вглубь страны примерно по тридцатой параллели… — задумчиво говорил Лин.

— Откуда вы все это знаете? — наконец перебила его египтянка.

— Об этом много написано и полно данных на сайтах в информационных системах и социальных сетях. Сейчас я проверяю гипотезу русского ученого Коробейникова, жившего в XXI веке. Он пишет, — Лин сосредоточился и стал на память цитировать

известного ученого. — «В плане строительства Великой стены зашифрованы точнейшие математические расчеты… Известно, что экватор делит Землю на две части, но не поровну. К северу площадь суши гораздо больше. А если провести линию мнимого экватора, делящего планету ровно пополам, то он пройдет примерно по тридцатой параллели и не будет таким же ровным, как настоящий экватор. Именно по зигзагообразному мнимому экватору тянется Китайская стена», — удовлетворенно выдохнул Лин и откинулся в кресле. — А если провести его дальше, то он пройдет и через пирамиды в Гизе.

«Какой смешной человек», — подумала Надире, а вслух спросила:

— Так для этого вы и прибыли в Египет?

— Да. Но…это проклятое землетрясение нарушило все мои планы! — всплеснул он руками и, удрученно вздохнув, уставился через иллюминатор на проплывающие мимо облака, поправив очки на носу.

— Почему вы носите очки, это же очень неудобно?! Сейчас делают операцию, выправляют зрение. Это минутное дело!

— Это давняя история, — отмахнулся он. — Расскажу как-нибудь потом.

— Да-да, конечно, — Надире снова прикрыла глаза.

«Вот ещё! Буду я тебя слушать, как же!»

Через минуту аэробус приземлился в космопорте Каира. Пройдя через терминал, Лин заспешил за Надире, стараясь все время виновато улыбаться.

— Надире, не бросайте меня, прошу вас. Я никогда не бывал в Каире… У меня есть кредитная карточка, помогите мне снять не очень дорогую квартирку, но только чтобы она не была в самом опасном районе… Вы подскажете, в каком кафе обедать, чтобы не подорвать здоровье, и без того хилое?

Сейчас Лин выглядел действительно хилым, так как костюм — на два размера больше его родного — висел на нем, как на вешалке.

Надире с отвращением смерила его взглядом, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и остановилась, дожидаясь, когда зануда Бао доковыляет до неё.

— Давай твою сумку, — она требовательно протянула руку, желая облегчить ношу хлипкому туристу.

— Рюкзак я понесу сам: там ценные книги, а сумку возьми. Благодарю тебя, — поспешил он предупредительно улыбнуться. — Куда мы теперь направимся?

— Мы?! — изумленно хмыкнула Надире. — Войдем в город, а там по скоростной дороге окажемся в центре.

— Хорошо. Я тебе полностью доверяю, — обрадовался добродушный очкарик Бао.

Надире только вздернула своими тонкими прекрасными бровками и, на секунду закатив глаза и возмущенно фыркнув, поспешила из здания космопорта на эскалатор, ведущий к выходу в город. Лин послушно пошлепал за ней, успевая разглядывать вокруг плазменные табло, панели и рекламные щиты, поворачиваясь по ходу движения на все триста шестьдесят градусов…

25

— Ну а дальше что было? — спросила заинтригованная Мона, когда серебристый скимер приземлился на платформу танкера.

— А дальше началось самое интересное, — улыбнулся Лин. — Каир Надире знала чуть лучше меня. Ее козырем был, бесспорно, ее родной арабский, а также плетущееся рядом безобидное существо, то есть ваш покорный слуга. У меня даже удостоверение личности не требовали. Когда у нее спрашивали обо мне, она лишь отмахивалась, мол — это так себе, ничего собой не представляющий туземный историк, ничего дальше своего носа не видящий, книжный червь и больше ничего. Видимо, этой лестной характеристики было в самый раз, чтобы безо всякого подозрения впускать меня вместе с египтянкой в разные злачные, сумрачные и задымленные места, от вони которых я тотчас принимался чихать и кашлять, не переставая вежливо здороваться со всеми, кто на меня пялился. Она кого-то искала, но меня в свои планы не посвящала. Я хоть в арабском и не такой ас, как Лика, но вполне понимаю быструю речь и даже

неплохо изъясняюсь сам. Правда, при Надире своего умения я нарочно не демонстрировал. С ней мы общались исключительно на английском. Она искала своего бывшего возлюбленного, какого-то Алишера, но ей отвечали, что давно его не видели или вовсе не знают такого… В общем, ничего не добившись, мы отправились снимать квартирку. На этот момент Надире превратилась в белого ангела и была сама учтивость и покорность. Удивительно, как это мгновенное перевоплощение происходит у арабских женщин. Еще минуту назад она была воплощением зловещего вампира, а теперь наивно хлопала своими огромными глазами, изображая кроткую святошу. Но времени у меня было предостаточно, чтобы понаблюдать за ней… В чужой шкуре человек ее плана не сможет долго находиться и в конце концов покажет свое истинное лицо. А я терпеливо ждал, продолжая играть ученого-исследователя. Мы ходили по музеям, ездили на археологические раскопки к Великим пирамидам. Кстати, они действительно расположены прямо на тридцатой географической параллели… Представляете?! Я постоянно причитал, что такой невезучий, несчастный, и что моя египетская экспедиция чуть было не потерпела крушение из-за странного землетрясения, и если бы не Надире, моя диссертация просто погибла бы вместе со мной, так как в университете мне уже давали отсрочку в прошлом году и больше навстречу не пойдут. Я что-то причитал о том, что все мои вещи пропали в гостинице «Плас-отель», которая пребывает теперь на дне тектонического озера, и куда бы я ни приезжал, всегда попадал во всякие происшествия. Этими словами Надире вдруг заинтересовалась, стала расспрашивать. Я назвал ей несколько мест, где бывал на задании наш нон. Похоже, она поверила этому, наверное, вспомнила, что об этом показывали в новостях. В общем, я сочинил свою потрясающую легенду незадачливого историка, сдобрив ее, для полной убедительности, изрядной порцией исторической информации. Увязался с ней бродить по городу, чтобы к ней — не приведи Господи! — не пристали оголтелые искатели легкой наживы, когда она будет подыскивать себе работу. Вид у меня был тогда весьма героический, точно как в комедиях. И эта красавица решила, что место исчезнувшего Алишера теперь займу я. Вот на это я никак не рассчитывал. Пришлось свое наблюдение проводить в ускоренном и, соответственно, в укороченном режиме.

— Какой ты, однако, сердцеед… — весело заметила Мона.

— Я не нарочно. Клянусь! Никакими чарами на нее не воздействовал, — засмеялся Лин. — Но, наверное, мою природную красоту не испортит даже образ идиота, — шутя добавил он.

Мона расхохоталась.

— Ну а если серьезно, то попытка жалеть ее обернулась тем, что девушка просто расхохоталась мне в лицо. Точь-в-точь как ты сейчас. И глянула на меня с таким презрительным снисхождением, что я забыл на мгновенье, что я красивый, умный и смелый, — Лин снова засмеялся, но быстро посерьезнел. — Я постоянно носил с собой волновой индикатор и замерял ее энергополе при любом удобном случае. За время нашего совместного сосуществования Надире спровоцировала драку в баре и аварию на дороге, когда переходила улицу, ещё испугала ребенка в магазине.

— Вот так ангелочек! — усмехнулся Жестен.

— Это еще не все. В кинотеатре ее неожиданно стошнило, она насорила в фойе, плюс нагрубила уборщикам вместо того, чтобы извиниться. В общем, довела бедолаг до ярости и нервного тика, при этом оставаясь совершенно спокойной. На нее индикатор никак не реагировал, а вот от выброса негативной энергии рядом стоявших людей он, бедный, зашкаливал.

— Значит, в ее теле Паразит! — очень серьезно подытожила Мона.

— И это еще не все, — вздохнул Лин.

— Господи, что еще она успела натворить?! — воскликнула Мона.

— Мы проходили мимо одной лавки и услышали, как беспомощно скулит пес. Надире залезла в эту лавку, на коленках проползла под прилавок, не обращая внимания на обалдевшего продавца побрякушек, и извлекла из темноты грязного, тощего щенка с перебитой лапой. Она прижала его к себе и с невозмутимым видом пошла дальше. Я, разумеется, последовал за ней.

— Тогда я ничего не понимаю! — растерянно проговорила Мона.