По осколкам лжи
Шрифт:
Смотрю на себя в зеркало и вижу там Анечку. Глупую, влюблённую идиотку, которой плевать, как сильно её обижают, она всё равно любит. А я ненавижу. Её и его. Их обоих. Во мне не осталось ни капли тепла. Лишь пожирающая душу ненависть. И в этом виноваты они.
Долго сидеть в ванной бессмысленно. Он всё равно придёт. В конце концов, это должно было произойти. Я должна быть готова.
Принимаю душ тщательно, чтобы смыть с себя косметику и не выглядеть на утро, как панда. Я планирую здесь остаться на ночь.
Медленно выдохнув, выхожу из ванной. Его под дверью
Он там. Развалился на диване, потягивает коньяк. Салютует мне бокалом.
– Будешь?
– Да, – самое оно, чтобы прийти в себя и не трястись, как листочек на ветру. Иди сюда, – похлопывает по дивану рядом с собой и наполняет второй бокал. Подает его мне, когда я грациозно опускаюсь на диван. Пока делаю глоток коньяка, чувствую его взгляд на себе. Я в одном коротком полотенце, посмотреть есть на что. Но я знаю – ему этого мало. Пульс зашкаливает, рука слегка подрагивает. Я приказываю себе успокоиться. Просто представить, что это Зарецкий. Ничего особенного, просто секс, на пике которого я красиво изображу оргазм.
– Ты очень красивая, Лика, – на коленку мне ложится его ладонь, ползёт чуть выше, останавливается у края полотенца. Меня пробирают мурашки, а внутри становится тепло от коньяка. Понемногу успокаиваюсь. Мне плевать на боль, к ней я уже привыкла. С ней я срослась семь лет назад. Остальное чепуха. Если Анечка смогла пережить секс с ним, то и у меня получится.
– Будут ещё признания? – приподнимаю бровь, явственно насмехаясь над ним. На самом деле мне нужно выиграть хоть немного времени.
– Предпочитаю заниматься делом, а не болтать попусту, – забирает из моей руки бокал, ставит его на столик. И, взяв меня за бёдра, легко усаживает на себя. Естественно, я без белья, что не ускользает от его взгляда. Промежность прижимается к холодной пряжке его ремня, немного остужает мой пыл. Неужели я действительно это сделаю? После всего?
– Подожди, – пытаюсь остановить его, уперевшись обеими ладонями в грудь.
– Что? – его голос стал низким, чуть охрип, что выдаёт его желание. А вот у меня желания пока нет. И вряд ли оно проснётся. Только не с ним, не с врагом.
– Я пока… – сказать, что я пока не готова он не позволяет, напав на меня широко открытым ртом, будто желая сожрать. Больно, прикусывает плечо, оставляя после себя отметину. Затем другое плечо, и полотенце падает с моей груди, которую он тут же хватает обеими руками. Как пещерный человек, у которого никогда не было женщины. Жадно впивается в одну грудь ртом, прикусывает сосок, затем то же самое проделывает со второй. И с моих губ вдруг срывается стон. Неожиданно даже для меня.
Но я не позволяю себе расслабиться. Мне не должно быть с ним хорошо. Он мой враг. Поэтому, всколыхнув в памяти свои воспоминания, закрываю глаза.
– Отпустите! Я не та, кто вам нужен! Это ошибка! – больше говорить он мне не позволяет, затыкает рот ладонью, а второй рукой заканчивает снимать трусики. Отшвыривает их прочь и вдавливается мне между ног.
Я слышу, как расстёгивается его ширинка. Чувствую влагу на половых губах и между ними – это он смачивает меня своей слюной. И тут же входит, но не до конца, потому что его пенис упирается в девственную плеву.
Полными слёз глазами я вижу, как он ухмыляется и толкается в меня сильнее. Ещё раз и ещё. И острая боль пронзает низ живота. Он убирает руку от моего рта и схватив за ноги, натягивает на себя, как марионетку. А я кричу срывающимся голосом.
– Прошу! Не надо! Мне больно!
– Да, вот так, – скалится он мне в лицо и его движения внутри меня становятся более жёсткими, почти невыносимыми.
Пока я с помощью воспоминаний пытаюсь прийти в себя и не поплыть от возбуждения, он отшвыривает мешающее нам полотенце и расстёгивает пояс своих брюк. Проводит пальцами по моим складкам, ухмыляется.
– Ты уже мокрая.
– Ты будешь что-то с этим делать или решил затрахать меня болтовнёй? – подначиваю зло, на что его ухмылка становится шире.
Вмиг он достаёт свой член, раскатывает по нему резинку и входит в меня одним махом по самые яйца. Ощущения не из приятных, и я вскрикиваю, хватаясь за его плечи, вонзаясь в них ногтями через рубашку.
– Да, сука, вот так, – теперь он похож на того самого зверя, который снился мне все семь лет. И снова через боль я вспоминаю эту жестокость и животную страсть, с которой он может иметь.
Плачу. Но не от боли. От крика Анечки, что звучит в ушах. Я слышу, как она воет и умоляет его отпустить, но он не знает пощады. Больной на голову ублюдок.
– Тише, – ухмыляется мне в лицо и целует в губы. Проникает языком в рот и насилует меня им, как и членом. – Без слёз давай. Я только начал. Ночь будет длинной.
Он приостанавливается, но встать с него не позволяет. Берет бокал с коньяком, подносит к моим губам.
– Пей.
Я проглатываю всё одним глотком и, швырнув бокал на пол, двигаюсь на нём уже сама. Приподнимаюсь на его члене и опускаюсь на него же. Алкоголь внутри кипятит всю накопившуюся ярость, и я вонзаюсь острыми ногтями в его шею. Теперь мы оба помечены. Это придает мне сил и просыпается желание внизу живота. Я настолько возбуждена, что готова кончить, но не верю в это.
Осознание приходит лишь тогда, когда я действительно кончаю на нём. Будто срываюсь с высокого обрыва и лечу вниз. Оргазм такой острый, что у меня нет сил молчать, я ору и царапаю его, а он, схватив меня за бёдра, сильно насаживает на себя и вдавливается до предела. Он тоже кончает. Но по глазам зверя я вижу, что это лишь начало.
ГЛАВА 29
Всё тело ломит и жутко болят мышцы. Такое ощущение, что меня всю ночь не трахали, а пытали. Секс с Романовым действительно похож на пытку, но я бы не сказала, что мне было невыносимо плохо. Нет. Анечке было больнее, ведь она была невинна.