«По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»
Шрифт:
Вспышка моя погасла так же быстро, как и возникла. Конечно, я дам показания – куда я денусь? И, по большому счету, мне следует сказать Анатолию Андреевичу «спасибо» – он только что сделал меня из главной подозреваемой свидетельницей. А то, что он отнесся ко мне так… утилитарно… Так я для него и в самом деле – предмет исследования, что в этом оскорбительного? Разве что ненароком возникшая ассоциация с лабораторной крысой. Так и в этом ничего зазорного нет: как далеко бы ушла наука, не будь у нее этих белых, хвостатых, бессловесных жертв. А я, во-первых, словесная, во-вторых, я тоже служу великой цели (по крайней
– И что?
Увлекшись размышлениями, я не заметила, что Анатолий Андреевич уже прекратил телефонный разговор.
– Что – что? – угрюмо буркнула я.
– Чего ты за Виктором-то следить стала? Решила небось, что это он твоего Сильвестра уконтропупил, причем из ревности? А?
Щекам стало жарко. Он что, меня за полную дуру принимает, что ли?! Хотя, кажется, дура я и есть…
– Согласен, дурацкая шутка. Я понимаю, ты решила, что мальчика грохнули мы, потому что он на нас какой-то компромат нарыл. Вот вроде неглупая ты девочка, Наташа, а ведешь себя, как будто тебе не двадцать четыре, а пятнадцать, честное слово. Во-первых, как я уже говорил, приятель твой сервера наши взломать не сумел…
– Ну, это еще неизвестно, – буркнула я себе под нос.
Анатолий Андреевич качнул головой, но на этот выпад не ответил.
– А во-вторых, чем, спрашивается, он мог нам навредить? Мы ничем противозаконным не занимаемся. Нету у нас в государстве, понимаешь ли, таких законов, которые запрещали бы производить наложение личностно-психологической матрицы. Просто потому, что, кроме нас, нашей конторы, никто этого делать не умеет. Так что, – он пожал плечами, – никаких резонов убирать его у нас не было. По всем законам мелодрамы мне сейчас полагается спросить: «Ну, что мне сделать, чтобы убедить тебя в том, что я говорю правду?!», причем тон выбрать наиболее патетический. Но мелодраму я не люблю, поэтому без всякой патетики заявляю: мне абсолютно наплевать, что глупая девочка Наталья Нефедова думает о моей конторе и обо мне лично. Может, грубо, зато правдиво. Если бы твой Сильвестр мог помешать делу всей моей жизни, я бы не только не колеблясь отдал приказ его убрать, но и, при необходимости, сделал бы это собственными руками. Заметь, я говорю не «убить», а «убрать», как убирают, скажем, перегородившее дорогу бревно.
Один из телефонов, стоявших на столе, зазвонил. Старинный телефон с дисковым набором номера – интересно, есть ли в городе хотя бы еще один такой?
– Да. Да, – отрывисто бросал в трубку шеф Виктора, а я размышляла. Мне почему-то казалось, что он говорит правду, что, если бы Сильвестра «убрали» по его приказу, он не стал бы скрывать этого от меня. Но вообще – какой же это страшный человек! Ведь он, при необходимости, пожертвует не только незнакомым ему человеком, таким, как Сильвестр, или, к примеру, я. Он и Виктором так же запросто пожертвует.
– Терехина немедленно ко мне, – бросил последнюю фразу Анатолий Андреевич и положил, наконец, увесистую трубку. Такой если по голове двинуть – мозгов не соберешь. Блин, о чем это я?! Я же не собираюсь бить его телефонной трубкой?!
– Думаешь, какое я чудовище? – он уставился на меня поверх очков. Очков! И это в наши дни, когда операцию по коррекции зрения
Мое молчание шеф понял по-своему.
– Да думаешь, думаешь, не стесняйся. Только ведь и тебе приходилось убивать, верно? Расстреливать из пулемета, из пушки, давить гусеницами танков… Ты ведь не станешь отговариваться тем, что все это было понарошку, и что ты не считала тех людей по-настоящему живыми?
Я вспомнила неприятный чавкающий звук, с которым под гусеницами моего танка гибли вражеские солдаты, и невольно вздрогнула.
Анатолий Андреевич удовлетворенно кивнул.
– Но ведь это были враги…
– А враги что – не люди, что ли? Но ведь в тот момент ты не думала о том, что у кого-то из них осталась жена и куча маленьких детишек, которым, возможно, после смерти кормильца будет нечего есть. А что у кого-то другого осталась старушка-мать, которая не переживет известия о смерти единственного сына.
– Но это же были враги! Они хотели захватить нашу Родину! Они…
– Да, – мягко и довольно тихо ответил Анатолий Андреевич. – Это – враги. Которые хотели уничтожить нашу Родину. А для меня те, кто хочет помешать нашему проекту, такие же враги, которые хотят помешать мне спасти Родину. Лично я никакой разницы не вижу.
Он замолчал. Я тоже не знала, что сказать. В этот момент открылась дверь и вошел Виктор.
Глава 9
Россия, недалекое будущее. Наталья
– Наталья, если ты хочешь и в самом деле принести какую-то пользу, тебе придется следовать правилам.
Виктор повторяет это уж не помню в какой раз. Да и мне уже надоело повторять ему, что, по моему мнению, новичков как раз следует «посылать» в самый конец войны, а ему – не надоело возражать, что новичков «откатывают» на сорок первом, максимум сорок втором году.
Однажды он не выдержал и заявил мне, что, если я думаю, что как раз в сорок первом можно настолько повлиять на исторический процесс, то чего ж я так рвусь в сорок четвертый или в сорок пятый. Как ему объяснишь, что мне просто интересно…
Вообще Виктор не в настроении: ему здорово досталось от Анатолия Андреевича за то, что он играет. То есть играл в тот самый день, когда убили Сильвестра, а я повела себя так по-глупому, проследив Витька до его конторы.
К тому же он, кажется, здорово обижен на меня: как я, сволочь такая, могла такое даже представить – что его драгоценный Анатолий Андреевич может быть причастен к убийству Сильвестра. Впрочем, на Анатолия Андреевича я «гоню» зря: нормальный дядька, прикольный даже. Кое-что рассказал мне. Вернее, рассказал-то он довольно много, только вот увлекся настолько, что вскоре я полностью потеряла нить повествования. Вот такое вот я «блондинко». Хотя и шатенка.
Виктору Анатолий Андреевич запретил играть строго-настрого. Это случилось при мне, и он не только не орал, даже не повысил голос, но в кабинете аж холодно стало.