По правде говоря
Шрифт:
Я присела на край лавки у подъезда. Обхватила руками свою объемную сумку. А в трубку произнесла:
– Надеюсь, это был хороший сон.
– Она не часто мне снится, не часто даёт увидеть себя. – Порой мама путалась, и не могла конкретно объяснить, как воспринимает исчезновение старшей дочери – жива она для неё, ждёт ли она её возвращения, или всё-таки Ксюши, в её понимании, больше нет. Когда она ей снилась – вроде бы приходила к ней повидаться, а когда она о ней говорила днём – то как о живой. – Но в этот раз она была очень красивой, в белом платье, как в свадебном… Наверное, она бы вышла замуж за того молодого человека, как думаешь, Вика?
Вступать с мамой в диалог было необдуманно с моей стороны. Мы всё это уже проходили и не раз, переговорили сотни раз, ругались, что-то доказывая друг другу, и всё заканчивалось тем, что я бессердечная, а мама заливалась слезами. Поэтому в последние годы я научилась молча слушать её, стараться не принимать близко к сердцу все её рассказы, и уж точно не спорить. Но намёк на Ксенину свадьбу с Григорием Веклером именно сегодня здорово ударило по нервам, и без того натянутым целый день.
С мамой я проговорила недолго, ей нужно было лишь рассказать мне свой сон, пожаловаться, поговорить о Ксюше, мне хватило и тех минут, что наш с ней тягостный разговор продлился. Я её выслушала, вслух понадеялась, что ей стало легче, и сегодня она спокойно уснёт, и, как примерная дочь, попросила звонить в любой момент.
– Ты могла бы и навестить меня, – обиженно проговорила мама напоследок. – Давно не была. Как будто ехать так уж далеко.
– Я знаю, мама, – повинилась я. – И я обязательно приеду. Либо в выходные, либо в отпуске. Мне обещают дать отпуск через пару недель.
Она печально вздохнула в трубку.
– Только обещаешь. От своего лоботряса никак не оторвёшься. А со мной что? Со мной скучно. Я превратилась в сумасшедшую старуху.
– Мама, ну что ты?..
Сами понимаете, закончив разговор, я чувствовала себя так, будто меня морально выжали. Чувствовала себя виноватой. За то, что мне, на самом деле, нелегко разговаривать с собственной матерью, а ещё за то, что никак не могу выделить день на то, чтобы съездить к ней в гости. Наверное, потому, что знаю – у неё всё в порядке. Её сестра за ней приглядывает, да и мама не старый больной человек, она вполне способна о себе позаботиться. И внимания она требует не для себя, а, чтобы поговорить о старшей дочери. Я прекрасно знала, что мой очередной визит к ней в гости пройдёт так же, как и остальные – за разговорами о Ксении и за просмотром её фотографий. Мои новости маму не слишком интересовали, наоборот, будто расстраивали. Потому что у меня что-то происходит в жизни, пусть и то, что её не устраивает, а вот Ксюши нет. Иногда мне казалось, что она меня за это винит, пусть и неосознанно.
– Ты чего так долго? – Вовка встретил меня в прихожей. В любимой футболке, в шортах и босой. Стоял передо мной и хмурил свой красивый лоб под вихрастой челкой.
– У подъезда сидела, – сказала я честно, – с мамой говорила.
Вовка чуть слышно фыркнул. Не пренебрежительно, нет, но как-то недовольно.
– Ясно. А я тебя жду, жду…
– А зачем ты меня ждёшь? – проявила я любопытство. Обычно Вова если меня и ждал, то у компьютера, не отвлекаясь от процесса игры.
А сегодня, после моего вопроса, он вдруг загадочно разулыбался. Шагнул ко мне и положил тяжёлые руки на плечи. Наклонился, чтобы заглянуть в глаза.
– Викуля, у меня хорошее настроение. Давай отпразднуем?
Мои брови невольно взлетели вверх. Хотелось бы сказать, что в удивлении и ожидании, но, на самом деле, я насторожилась.
– А по какому поводу у тебя хорошее настроение?
Вовка выдал свою шикарную, белоснежную улыбку.
– По-особенному, – обрадовал он меня и даже в нос чмокнул. Затем потянул за собой из прихожей. – Пойдём, у меня для тебя сюрприз.
Звучало интересно. Я успела сунуть ноги в свои пушистые тапочки, и шагнула вслед за Вовкой в кухонный коридор. Хотя, какой это коридор, три нешироких шага, и он закончился. Свет на маленькой кухне был выключен, зато на накрытом столе горели свечи. Свечи горели, тарелки расставлены, бокалы для вина сияют. Рядом, на самом деле, стояла бутылка вина, а вот из еды коробка с пиццей.
– Та-дам, – торжественно выдал Вовка, продолжая стискивать меня одной рукой за плечи. Глянул на меня горящими глазами. – Я молодец? Скажи, что я молодец!
Я кивнула.
– Молодец. Мне хоть ужин не готовить.
– Во-от. Я обо всём подумал. А ты на меня ругаешься.
Вино, пицца. В моём бюджете на последнюю неделю до зарплаты, эти траты предусмотрены не были. Я подумала об этом, и тут же мысленно себя отругала. Не нужно быть столь продуманной и скучной. Вовка решил мне приятное сделать, как сумел, так и постарался. А я деньгами всё меряю. Неправильно это.
Поэтому я решительно откинула заботы о нашем зыбком материальном положении, улыбнулась, как можно радостнее и благодарнее, и решила присесть за стол. Но Вовка вдруг дёрнул меня за руку. Запротестовал:
– Нет, не садись, не садись. Сначала я тебе кое-что покажу. Ты же должна понимать, что мы празднуем.
Он на самом деле выглядел довольным, даже счастливым. Не переставал улыбаться, теребить меня, подвёл меня к кухонному окну. И сказал:
– Вот, смотри!
Я смотрела. Окинула взглядом знакомый двор, по которому несколько минут назад прошла. Ничего интересного не заметила, и решила поинтересоваться:
– Вов, куда именно смотреть?
Вовка вздохнул напоказ, затем засмеялся.
– Глупенькая. Вниз смотри. Видишь, синенькая стоит?
– Что стоит?.. – автоматически переспросила я, и тут мой взгляд упёрся в машину, синие бока которой сверкали новизной. И сверкания эти будто кричали: я только из салона, зацени! Седан, с высоты четвёртого этажа я не видела, что именно за марка автомобиля, но на автомобиль отечественного производства похоже не было. Даже с моим плохим зрением, в очках или без очков, я определила, что этот «сюрприз» обойдётся нам дорого. Я глупо таращилась на машину, после чего нервно кашлянула. И поинтересовалась: – Откуда?
Вовка убрал руки с моих плеч, и я смогла повернуться, посмотреть в его довольную физиономию. А он гордо сообщил:
– Купил! Клёвая, правда? «Солярис», нулевой! – И опять гордый кивок головы.
Машина у нас уже была. Когда мы с Вовкой познакомились, у него была вполне приличная машина, пусть и пятилетка, но ездила исправно, и почти не ломалась. А после потери работы, когда стало ясно, что мы попали в финансовые затруднения, и решаться они не спешат, машину Вова продал. Скрепя сердцем, сжав зубы, он почти плакал, когда подписывал документы о продаже. Он расстался с автомобилем, но на тот момент выбора другого не было. Просто потому, что, получая ежемесячно приличную зарплату, Вова не привык особо задумываться о деньгах. А когда ему чего-то хотелось, он брал кредит. Ежемесячные платежи не вносили особых дыр в наш с ним бюджет, и я никогда не беспокоилась о долгах и неприятностях, которые они могут с собой принести. Вовка все свои прихоти оплачивал сам, я ни о чем не переживала, а потом вдруг оказалось, что у него целых пять – пять! – действующих кредитных договоров. Парочка мелких, таких, как телефон и ноутбук, большой телевизор, потом выяснилось, что он брал кредит на наш с ним отпуск в Доминикане, подарок на нашу с ним годовщину, хотя клялся мне, что денег накопил. Плюс ко всему на нём висел потребительский кредит, взятый им на ремонт в доме родителей, и сумма там была немаленькая. И оплачивал его он.
– Это же мои родители, – развёл он тогда руками и посмотрел на меня в полном недоумении. – Я у них один, я что, должен был с них деньги брать?
В итоге, денег от продажи его ненового автомобиля, едва хватило на оплату подвисших кредитов и пенни. Но всё-таки избавиться от выплат и долгов показалось мне в тот момент облегчением. Только поэтому мы все эти месяцы сводили концы с концами, потому что не было лишних трат. А вот теперь он мне гордо демонстрирует новую машину под окном.
– Что значит, ты её купил? – переспросила я. – Ты снова кредит взял?