По правде говоря
Шрифт:
– Как пробежка?
– Хорошо. – Я заставила себя улыбнуться. Улыбнуться и не спрашивать его о выплатах за машину. Хотя, меня это сильно, очень сильно интересовало. – Пойду в душ, – сказала я ему.
Вовка выдал лихую ухмылку.
– Хочешь, я с тобой пойду?
Наверное, я должна была соблазниться. Но улыбка так и застыла у меня на губах. Попыталась найти вескую причину для отказа, чтобы ему не пришло в голову обидеться.
– Мне нельзя опаздывать на работу. У нас московская проверка.
Вовка немного скис, но не так сильно, как бы мне хотелось, чтобы полить своё самолюбие бальзамом.
– Что ж, ладно. Перенесем на выходные.
– Самое лучшее решение, – согласилась я.
И всё равно из дома я вышла позже обычного, на пятнадцать минут. Что было просто катастрофой. Привыкла, что по утрам Вовка не мешает мне собираться, ни своим присутствием, ни лишними разговорами. Я приходила с пробежки, принимала душ, наспех завтракала, переодевалась и выходила из квартиры. Чтобы успеть на автобус. Всегда и успевала. А вот сегодня не вышло.
– Давай я тебя отвезу, – просиял любимый. – У нас же теперь машина есть!
Я обувалась в прихожей, сунула ноги в туфли на каблуках. От предложения его решительно отказалась.
– Не стоит. Простоять в пробке я могу и на автобусе. Быстрее всё равно не приеду.
Вовка вышел ко мне в коридор, смотрел на меня расстроенно, будто большой ребёнок. С претензией и укором. И даже сказал:
– Вечно всё портишь.
Я замерла с сумкой в руках. Посмотрела на него.
– Почему ты так говоришь?
– А разве я не прав? Неужели нельзя просто порадоваться?
– Я порадуюсь, когда мне не придётся думать о том, чем платить за эту машину.
– Ну, вот ты опять!..
– Вова, перестань вести себя, как ребёнок, – не выдержала я. – Я ведь знаю, что ты сам всё прекрасно понимаешь. Просто сейчас ты не хочешь думать о проблемах. А они есть, и никуда не делись. И не денутся, к сожалению. И если мы не заплатим следующий взнос, то через месяц-другой машинки у тебя не будет.
– Мне не нравится то, какой ты стала, – заявил он. – Скупой и злой.
Эти слова прозвучали будто пощёчина, но я лишь голову выше вскинула.
– А мне не нравится, каким стал ты, – проговорила я. Окинула его взглядом. – Ты из маек с шортами уже не вылезаешь. И из дома почти не выходишь. Я переживаю за тебя, Вова.
Плодотворно прошло утро, не правда ли? Я выскочила из квартиры, сбежала вниз по ступенькам, вышла из подъезда, и тогда уже позволила себе всхлипнуть от обиды и смахнуть слёзы. Явиться на работу с красными от слёз глазами и поплывшим макияжем было бы совершенно неуместно.
На работу я опоздала. Пусть всего на семь минут, но тоже неприятно, особенно, если моё опоздание будет замечено. До кабинета я буквально бежала, не забывая сбавлять шаг и улыбаться, попадающимся мне встреч людям. Чтобы они не думали, что я тороплюсь и опаздываю. Влетела в кабинет и поспешила прикрыть за собой дверь.
– Привет, девочки.
– Вик, ты чего, звонить уже хотели!
– Автобус опоздал, – соврала я. Села на свой стул, откатилась на нём назад и сунула сумку в нижний ящик стола. Ну вот, я на работе. Нажала на кнопку включения компьютера, облегчённо выдохнула, и в этот момент дверь кабинета открылась, и показался Руслан Борисович. Снова при галстуке, какой-то беспокойный и с недовольно поджатыми губами. Остановился в дверях, окинул внимательным взглядом наш кабинет, засмотрелся на электрический чайник на подоконнике и вазочку с печеньем, и шикнул на Свету, что сидела к этому беспределу ближе всех:
– Спрячь.
Та тоже недовольно поморщилась и даже пробормотала себе под нос что-то вроде:
– Подумаешь… – Но потянулась к нарушениям порядка, выявленным начальством. А Руслан Борисович, тем временем, взглянул на меня, в упор.
– Захарова, а ты ко мне в кабинет зайди.
Я моргнула. Переглянулась с девчонками.
– Сейчас?
– Нет, минут через пятнадцать. Разговор к тебе есть, – сообщил он, и следом многозначительно добавил: – Серьёзный.
Ну вот, всё-таки моё опоздание просекли. Ещё и премии лишат.
Я кивнула, в знак того, что поняла, на всякий случай скромно опустила глаза к бумагам на столе. Вот только начальник уже вышел. Закрыл за собой дверь, а девчонки тут же возмущённо фыркнули.
– Когда это уже только закончится!.. Проверки эти глупые.
– Всё, как маленьких, проверяют.
Лена со Светой принялись горячо обсуждать тот факт, что над ними явно издеваются, недооценивают, а ещё не доплачивают, а я, на всякий случай, собрала в отдельную папку распечатанный вчера отчёт и отправилась к кабинету шефа. Чуть раньше положенного срока. Раз уж опоздала сегодня, так виновато постою у него под дверью.
– Проходи, Захарова, проходи.
Руслан Борисович появился минут через пять, в компании другого мужчины. Я его сразу узнала, вчера он был на важной планёрке, что-то долго нам рассказывал о планах производства и сбыта продукции, должность его я не запомнила, но поняла, что он один из ведущих специалистов московского офиса холдинга, к которому с некоторых пор принадлежит наше предприятие, уже года два как. В общем, начальником он был большим, и можно было начинать волноваться. Мысленно я попыталась вспомнить, всё ли у меня сошлось в отчёте за прошедший квартал, который я сейчас держала в руках.
– Проходи, Вика. – Меня снова настойчиво пригласили в кабинет, и даже предложили присесть. Я села на неудобный стул у письменного стола шефа, с ожиданием поглядывая на мужчин. – Это Аркадий Михайлович, помнишь его по вчерашней встрече?
Я кивнула, а мужчина в дорогом костюме, вольготно устроившийся в кресле напротив меня, мне дежурно улыбнулся. Улыбался он дежурно, а вот разглядывал меня с любопытством. И его взгляд, дотошный и придирчивый, мне не слишком понравился. Мы на одно мгновение встретились с ним глазами, меня откровенно покоробило, и я предпочла смотреть либо на золотую булавку на его шелковом галстуке, либо на Руслана Борисовича. Который совершенно неприлично потел. К чему всё это?