По-прежнему болен тобой
Шрифт:
Загнанно дышу, чувствую его поцелуи на своих губах. Все как в тумане, а я заблудший странник посреди пустыни: смотрю на зеленый остров перед собой и не могу понять: оазис это или же мираж. Развеется ли эта иллюзия, как только я приближусь, и убьет меня, бросит на погибель? Или же я спасена, напьюсь вдоволь и буду наслаждаться?
– Энжи, - зовет Ян. Ощущаю как он чем-то вытирает мой живот и пытаюсь рассмотреть парня в темноте. Чтобы хотя бы по его жестам понять, что делать дальше.
– Энжи, ты жива?
– слышу в его голосе улыбку.
– Это ты мне скажи, - произношу я.
25. Занимательная
Ян
Незадолго до вылета…
В телефоне засранца Игната Юга я нарыл много информации, но интерес представляет только одно - контакт с его дилером или поставщиком, не знаю я. Но то что это именно тот чувак, у которого ублюдок покупает наркоту - однозначно.
Что делать с этими данными я еще не решил по одной простой причине: не могу понять, причастна ли Энжи.
Она несколько раз сказала, что ничего не принимает, однако в телефоне Игната были переписки, неоднозначно намекающие на то, что он “принесет ей вкусняшку на студию”, девушка радостные смайлики слала и писала в ответ “отлично”. Наверное, мне сначала нужно проконсультироваться со знакомым из ментуры, а потом уже действовать.
Не хочу, чтобы она попала под удар… Но и не хочу, чтобы что-то принимала…
Но эту проблему придется пока отложить до возвращения из нашей поездки.
Когда она попросила поехать с ней, первым делом хотел послать, нагрубить, съязвить, но язык не повернулся. Ее взгляд, словно у брошенного на произвол судьбы котенка, меня подкупил и затронул все те давние струны в моей душе. Все было как в тумане, особенно после упоминания про Лекса. Свою разыгравшуюся ревность мне удалось спрятать под покровом “дружеской услуги”.
Я согласился.
А на следующий день уже корил себя за свою глупость. Зачем? Зачем, твою мать?! Чтобы попытаться найти ответ на этот вопрос, я естественно поехал к Мозгоправу Вениаминовичу.
– Я не поеду, - качаю головой я.
– Не смогу. Не хочу притворяться.
– Не притворяйся, - пожимает плечами Альберт.
– Будь собой, веди себя с ней так, как хотел бы и смотри на ее реакцию. Ян, это же именно то, что тебе нужно!
– восторженно хлопает по столу ладонями он.
– Ты поедешь, будешь ее парнем и если поймешь, что делаешь все не просто из-за притворства - вот тебе ответ на все твои вопросы. Ты все поймешь!
– Что я пойму?
– приподнимаю брови.
– Поймешь, что это не просто привычка любить ее, а именно любовь, Господи, - закатывает глаза Альберт.
– А это значит, что нужно меняться, искать компромиссы…
– Я ей не нужен, она сама тогда ушла, после нашего последнего разговора, - фыркаю я.
– Она мне не доверяет… Как и я ей...
– Был бы ты ей безразличен, она бы сказала тебе “пока” и ни о чем не просила. А Анжелика попросила тебя, смекаешь, Беликов?
– подмигивает Альберт и я пожимаю плечами.
– Ян, она уже тебе доверилась. Ответь ей тем же! Она уже надеется на твою поддержку! Ты просто представь, из кучи окружающих ее мужиков и парней, она попросила тебя притвориться ее парнем, хотя могла бы…
– Я так понял, она просто не сказала родственникам что мы расстались, - перебиваю я.
– О, Боги, - откидывается на спинку кресла мозгоправ.
–
– Сядь перед зеркалом, - не могу сдержать смешка.
Какое-то время молчим, смотрим друг на друга и я обдумываю его слова.
Так доверилась или просто не нашла другую кандидатуру?
– А что мне делать, если я пойму, как ты говоришь, что это не просто привычка и остаточное явление?
– спрашиваю я.
– Быть собой и держаться за то, что тебе дорого, - спокойно отвечает Альберт.
– Не допускать ошибок прошлого. Пойми одно, тебе придется завоевать ее доверие и любовь, чтобы она не ждала повторения вашей печальной истории, чтобы была уверена в тебе. Так же как и ей нужно будет постараться показать тебе, что все изменилось. Лететь нужно однозначно, Ян. Считай, что это моя терапия для тебя.
– Стремно, - сглатываю тошнотворный ком в горле. Вот такой же, один в один, как при прыжке на резинке в пропасть. Ты стоишь на краю каньона и ссышь: “А вдруг резинка порвется”, “А вдруг страховка не выдержит”, “А вдруг…”.
– Лететь и точка!
– Я еще подумаю, - хмурюсь я.
– Ты боишься, что она тебя не примет, не даст шанс на отношения?
– нервно дергаю плечом.
– Боишься, что тебе придется измениться?
– прикрываю глаза и медленно выдыхаю.
– Чего ты боишься?
– Всего и сразу. Ладно, я пойду, спасибо за мнение, - встаю на ноги и направляюсь к выходу.
– Ян!
– оборачиваюсь на голос Альберта.
– Не вздумай кинуть девушку, понял? Кинешь с поездкой сейчас, все, она больше не позволит тебе подойти ближе.
А может это то что мне и нужно, а?
До конца недели думаю о поездке и ее перспективах постоянно. Так и не вылезает из головы этот момент на пару со словами Альберта Вениаминовича. Может быть к лучшему, если я сейчас без предупреждения просто не явлюсь в аэропорт?
“Она больше не позволит тебе подойти ближе”, - может быть это как раз то что надо, я же хотел избавиться от воспоминаний, от одержимой привязанности к ней… Так и поступим!
Отключаю будильники на три утра, потом, немного подумав, выключаю телефон вовсе и ложусь спать в десять вечера. Всю ночь ворочаюсь, изредка лишь проваливаясь в сон. Снится всякая дичь из прошлого: авария, моменты с Энжи, пощечина возле ее дома… Собственно, на моменте пощечины и словах Альберта: “Вы эгоист, Ян Саныч!”, я и просыпаюсь окончательно. В груди все ноет, словно сердце рвется на куски.
Эгоист? Зассал и испугался?
– Терапия, говоришь?
– шиплю себе под нос, как можно скорее и со злостью закидывая необходимые вещи в чемодан.
– Посмотрим, сука, что там за терапия получится!
За одни сутки я испытал на своей шкуре все круги ада и одновременно вознесся до небес.
Меня поразило то, что с первых минут на вилле я чувствовал себя просто замечательно. Я будто был там, где должен и с тем человеком, с которым должен. Добрым словом даже помянул Альберта, мужик походу оказался прав, отправляя меня разбираться в своих чувствах. По его логике, если мне будет комфортно, значит чувство настоящее, а ощущение пока именно такое.