По приказу короля
Шрифт:
Почувствовав, как у нее под руками напряглись мускулы Сина, Калли сглотнула. Несчетное количество раз она массировала своего отца, дядю и брата, однако только от прикосновения к коже Сина у нее пересохло во рту, ноги ослабли, а груди стало покалывать. Пока она старалась доставить Сину облегчение, внутри у нее разгорался обжигающий приступ желания. Ощущать силу и твердость этого мужчины становилось для Калли просто непереносимым.
Неожиданно раздался стук в дверь.
— Войдите.
Вошла горничная в сопровождении
— Леди Эмили сказала, что его милости захочется принять ванну.
Калли улыбнулась, оценив такую заботливость, и, когда ванну наполнили, повернулась к мужу, чтобы поднять его на ноги.
Но Син не шевельнулся. Он смотрел на ванну, и у него в голове проносились различные картины: Калли, широко раскинув ноги, сидит у него на бедрах, а он ласкает ее грудь, сияющую при свете, целует ее губы, улыбающиеся ему.
— Вы собираетесь принимать ванну? — вывела его из задумчивости Калли.
До тех пор пока Син не разделся, Калли не отдавала себе отчет в том, что в свою брачную ночь по-настоящему не видела его нагим, или если и видела, то не сохранила воспоминаний.
Калли с трудом перевела дыхание при виде его обнаженной красоты, его тела, гибкого и сильного, — Син был великолепен.
Он заставил себя сесть в ванну, но больше всего ему хотелось в этот момент заключить в объятия жену и всю ночь до утра заниматься с ней любовью.
Но именно этого он не должен был делать.
Син не собирался оставаться в Шотландии — ни за что, и он отказывался от возможности зачать Калли ребенка. Он никогда не станет отцом, никогда не позволит себе этого, чтобы потом оставить женщину воспитывать его ребенка.
К его изумлению, Калли взяла у него из рук мочалку и намылила ее, а Син, еще сильнее напрягшись, стиснул зубы.
— Я могу сам это сделать.
— Я знаю, что можете, но мне хочется сделать это для вас.
Син никогда не поймет ее доброты, но Калли, вероятно, думает, что они по-настоящему стали мужем и женой, и только он один знает правду об их брачной ночи.
— Почему вы так благосклонно принимаете меня в качестве своего мужа?
Калли отложила мыло в сторону.
— Моя бабушка была ирландкой, и она часто говорила: «Господь даровал мне способность спокойно принимать то, чего я не могу изменить». — Положив одну руку на плечо Сина, Калли принялась мыть ему спину. — Не важно, по какой причине судьба соединила нас. Я могу сопротивляться вам, могу ненавидеть вас, но в конечном счете это ничего не изменит, а только сделает невыносимой жизнь для нас обоих. Насколько я вас знаю, вы хороший человек, поэтому мне очень хотелось бы, чтобы между нами был мир, и надеюсь, что вам все же удастся заставить мой клан понять, что английская колонизация неизбежна и что наши народы могут жить в согласии друг с другом.
Слова девушки неожиданно больно кольнули Сина в сердце.
— Значит, на самом деле я для вас ничего не значу, — самопроизвольно вырвалось у Сина.
Ее рука замерла, и Калли наклонилась вперед, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Я едва знаю вас, Син. — Ее открытый взгляд буравил Сина, пока у нее в глазах не заискрился юмор. — Однако то, что я узнала, мне понравилось. — Калли снова принялась тереть мужу спину. — Если не считать сегодняшнего вечера. Мне кажется, вы позволили гордыне взять верх над вашим здравым смыслом.
Он улыбкой признал ее правоту.
— И я переживаю за вас, — добавила Калли.
— Как переживали бы за любого другого человека.
— И да, и нет. Могу сказать, я не стала бы тереть спину человеку, которого совсем не знаю.
— Надеюсь, что нет, — ухмыльнулся Син.
Взяв ведро, Капли вылила воду ему на спину, и, когда теплая вода омыла его кожу, Син вздохнул. Отставив в сторону ведро, Калли снова села возле мужа.
— Я хочу понять вас, Син. Мне кажется, самое замечательное — это когда люди понимают друг друга.
— Честно говоря, во мне нет ничего, заслуживающего понимания. — Он отвернулся и, взяв мочалку, принялся мыть ноги.
Положив руку на щеку Сина, Калли поворачивала его голову до тех пор, пока не встретилась с ним взглядом.
— Что они делали с вами, чтобы заставить так глубоко уйти в себя?
Син ничего не ответил, у него не было слов. Всю свою жизнь он старался похоронить эти воспоминания, старался не оглядываться ни на что в прошлом. Он просто существовал, и это было все, что он знал.
— Вы опять ушли от меня, не так ли? — Калли испустила слабый вздох. — Я всегда могу сказать, когда это происходит. В такие минуты ваши глаза становятся тусклыми и холодными. — Она поднялась. — Что ж, хорошо, я оставлю вас в покое, но знайте: настанет день, и я найду ваше сердце, которое вы спрятали от всего мира.
— И что вы с ним сделаете, если найдете его?
— Я буду крепко держать его и охранять от обиды, которая причинила ему боль.
Неожиданно это самое сердце сильно забилось.
— Миледи, этот орган ничего не знает о любви, ничего не знает о доброте. Уверяю вас, даже если вы его найдете, он будет для вас совершенно бесполезен.
— Возможно, так, а возможно, и нет. Во всяком случае, я намерена это выяснить.
Ее настойчивость никогда не переставала удивлять Сина.
Подойдя к кровати, Калли стянула через голову платье, и все тело Сина вспыхнуло, когда он увидел ее обнаженные грудь и бедра. В этот момент Сину стоило неимоверных усилий не присоединиться к жене, Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не броситься к кровати и не насладиться праздником, которым было ее тело. Его язык пересох от желания коснуться ее губ, ее груди. Было бы истинным блаженством слиться с ее телом и в эту ночь по-настоящему стать ее мужем.