По призванию Офицер, или Как жить нельзя
Шрифт:
Им же не дали экстренных шести магазинов, приходилось довольствоваться штатными тремя по тридцать патронов в каждом. Хотя на блоке был запечатанный цинк с патронами, на экстренный случай. Духи также вяло отвечали. Чувствовалось, что первоначальный напор боя спал.
Метров за сто до блока все стихло. Я приказал тормознуть, рассредоточиться, но, чтобы друг друга видели, то есть на метр полтора, сколько позволяла тропа и скалы вокруг. Аккуратно, смотря под ноги и по сторонам двигаться к блоку. Духи, или душманы, так мы называли всех местных и по ту, и по эту сторону границы, мастера на всякие подлянки.
Подойдя метров на двадцать пять, чтобы нас не подстрелили свои, я не громко позвал: «Зелень, ты жив? Маякни».
Рядовой Зелинский был из моего отделения, к тому
– Все нормально Димон, тихо уже! Ушли наверно духи.
Радостно отрапортовал он мне также в полголоса, чтобы не обнаруживать себя явно.
Мы уже уверенней, но, соблюдая всю осторожность, добрались до Блока-3. Залегли и заняли на всякий случай круговую оборону. Зелень, возбужденный боем, радостно тараторил:
– Мы их метров за сорок заметили! А они шмалять в ответ! Мы с таджиком по два магазина отстреляли, сразу!
– Ты бы хоть патрон застрелиться оставил, вояка! – как всегда осадил его я. Знал, что придется отчитываться за каждый патрон перед Игорем – замбоем нашей заставы. У того каждый патрон на счету, хотя он мужик и хороший, понимающий.
– А ты уверен, что ты не местных дехкан за духов принял, Зелень! – продолжил я наезд.
– А ты сходи, проверь! – закипел теперь Зелинский, сразу же остывая и включая разум, добавил, – дехкане автоматным огнем не огрызаются!
Такой довод парировать было нечем, и идти проверять желания ни у кого тоже не возникло.
Решили дождаться рассвета, а потом уже по светлому проверить – с кем тут они навоевали.
Вышли по рации на заставу, доложили обстановку. Капитан наши действия одобрил. Начали обустраиваться, до утра еще часа четыре, как минимум. А пузом на мартовском камне не очень уютно. Забились в блок, решили выставлять по двое на фишку, типа – боевое охранение, Устав караульной службы и все такое. Местных рэмбо, то есть Зелинского и Аджимова, решили поставить крайними, утром. В тревожке нас было шестеро – Егор – Москвич с РПК, Шамиль – Татарин, Вова – Поп, Колян – которому, Валера не дал взять его штатную шайтан-трубу, на ночь глядя, Иван – Кабан, и ваш покорный слуга. На фишке каждая пара должна была стоять по часу, остальные спят. Потом будится следующая пара. Первыми бодрствовать остались мы с Коляном Дубицким. Мы залегли около блока: я в трех метрах правее блока, Колян три метра левее, и приступили к наблюдению за местностью. Бинокль, правда, для дневного наблюдения, был только у меня, как старшего тревожной группы. Поэтому я выбрал правый фланг, который был повыше. Были на заставе, конечно, и бинокли ночного наблюдения, но батареи к ним давно сдохли. Замбой, постоянно пытался выбить новые, но пока нас техническое обеспечение пограничного отряда ими не осчастливило. Приходилось довольствоваться тем, что есть! Да нам и не привыкать. Коляну пришлось использовать подручные средства наблюдения, то есть – своими ясными очами.
Час тянулся медленно. Подняли посреди ночи, как козла горного, по тропам прогнали! Хотя, вру, никто не гнал, сам бежал. Спать охота! Но Родину тоже жалко! Бдим.
Некоторые умники, которые начитались в детстве разных книжек, для облегчения своей нелегкой службы вносили полезные «рацухи» в инженерное оборудование позиций, неописанные в Уставе Пограничной Службы.
«Рацухи» были просты и неоригинальны, командование относило их к солдатской мудрости и приветствовало. Каждый заступающий на блок считал своим долгом стянуть из столовки пустую жестяную банку из-под тушенки или кильки, не столь важно. Затем разжиться у старшины или связистов контровкой или проволокой. Растянуть ее на прилегающей к блоку тропе и привязать к ней жестянку. Вот тебе и сигнализация, можно расслабиться и не напрягаться всеми тяготами и лишениями солдатской службы.
Но
Час прошел без происшествий. Я разбудил Егореху, передал ему бинокль. Для того, чтобы они с Попом отошли ото сна, немного потрепались.
Нет, отставить! Довел оперативную обстановку. Предупредил, чтобы они, обязательно, также потрепались с Татарином и Кабаном, чтобы убедиться, что они проснулись окончательно. А то Кабан здоров спать, он и сейчас демаскировал наш ночлег своим богатырским храпом. Москвич и Поп заняли наши нагретые места на скалах. А мы с Коляном забились на их места под стены блока, прячась от холодного ветра. Закрыв глаза, я блаженно заснул. Тишина и опасность конечно напрягали, но усталость пересилила. Табло погасло…
К утру приморозило. Мы плотнее жались друг к другу. Согреть сразу все части тела не удавалось. Если я прижимался спиной к Коляну, замерзала грудь. Приходилось постоянно вертеться. Я был не одинок в своих проблемах. Все вертелись, как волчки, часто отдавливая друг другу все возможные выступающие части тела. Часам к семи, от этих процедур, спать окончательно расхотелось. От неудобных положений затекли конечности. Я попытался их размять, и стал до рези в глазах всматриваться в предрассветную мглу. На душе, почему-то скребли кошки. Было какое-то непонятное предчувствие, что там меня ждет что-то нехорошее. За время службы у меня, еще по курсантке, появилось этакое «чувство задницы», которое помогало мне предугадать надвигающуюся опасность в виде «замка» или другого начальства либо неприятности похуже. Оно, это чувство, редко меня подводило и служило мне верой и правдой, оберегая мою попу от лишних приключений.
Включился мозг, я начал прокачивать всю имеющуюся информацию. Что могло нас ждать на тропе? Духи таскали через границу в основном или оружие, или наркоту. Для наркоты поздновато, сезон давно закончился. Нет, точно не трава. Стоп, может быть герыч, гашиш или опиум? Какого черта?! Какая разница, что они там перли. Вопрос в другом, почему завязали бой? Если пацаны стреляли на звук, духи могли смыться по-тихому, как обычно. Нет же, они начали шмалять в ответ. Зачем? Варианты? Эти снайперы попали, и духи хотели забрать товар или раненого? Реально. Еще? Прорыв? Но это уж наглость! Каждый «мирный» дехканин знает, сколько на заставе погранцов и как мы ее охраняем. Они подробно просветят о тактике и стратегии охраны границы, использованию сил и средств Пограничных Войск. Либо их было очень много. Нет, тогда бы мы, скорее всего, не успели. Либо я сейчас не напрягал мозги, а они бы – мозги, медленно остывали на камнях. Значит все-таки первый вариант. Что же это они перли такого ценного? Хоть бы раненых своих забрали. После февральских событий, не хотелось мне, чтобы они оставляли раненых. Так, что это? – Лязгнул метал о камень. А, это Кабан носом в скалу тыкнулся, каска звякнула, а он даже не проснулся. Опять заснул на посту, зараза!
– Эй, Кабаняра! Не спи, зима приснится – замерзнешь! – попытался я разбудить молодого.
– Заткнись, ты, начальник! – грубо, сквозь зубы оборвал меня Татарин.
Недоуменный, до глубины души оскорбленный в лучших своих порывах, я повернулся к Шамилю. Готовый высказать ему все, что я о нем думаю! Хоть он и дембель, никто не давал ему право так грубо подрывать мой авторитет. Шамиль, даже глядя на мою возмущенную морду, молча, махнул вниз и прижал палец к губам, как на плакате с женщиной в красной косынке из секретки.
Да, виноват! Исправлюсь! Но, что же его так насторожило? Шомик, хитрый татарин, просто так бузить не будет. Значит он, что-то увидел, но что? Уже начало светать, и я тоже заметил, что на тропе светлое пятно. Ай да Шомик, вот глазастый татарин! Понаблюдав за пятном, я сделал вывод, что оно неживое, или уже неживое. Это еще раз подтверждает мою первую догадку. Ну, снайперы, чё же вы подстрелили?
Всех достал предутренний мороз. Народ весь проснулся и пытался, как-нибудь согреться. Первыми не выдержала молодежь, поднялся ропот. Зелень выразил общую точку зрения: