По прозвищу Чумной
Шрифт:
Если Оййоха просьба и удивила, то вида он не подал, а Ликс зарылся в описания и голограммы, с облегчением обнаруживая в памяти от предшественника какие-никакие знания, в целом, после понимания анализов удивлять не должно было, но расстраивало, что всплывают те только по необходимости. Если он видит перед собой картинку, то в совместную память «перезаписывается» информация, а если он просто сидит и думает «а как устроена рука», то получает пустоту в ответ. Медик же с интересом рассматривал на первый взгляд неподвижное лицо зиланделиксийца. По нему, на самом деле, весьма ясно можно было понять: некрос с кем-то общается, пусть и не произносит слова вслух. Слишком внимательный взгляд, едва заметные движения головы, по которым получалось примерно понять, где находится невидимый
— Да всё равно придётся, — обречённо выдохнул некрос, переводя разговор в нормальную речь, а после поднял глаза на обзорное окно. — Спрашивай, не сверли во мне дырку.
— С кем ты разговариваешь?
— С родственником. Мне приставили, кхм, наставника.
— Мне начинать переживать? — подобрался в кресле мужчина.
— Разве что за меня. Всё, не отвлекай, пожалуйста. Мне грозились ломать неправильно заученные кости.
— Какой крутой нрав... Ладно, не буду мешать. Если что-то понадобится — зови. Только, Ликс, если после выписки надумаете изучать иммунную систему и всякие вирусы — скажи заранее, чтобы я тебе изолятор разблокировал сразу.
— Мы учтём, — странно позеленел некрос, глядя в сторону.
Ридальцу оставалось только думать, что же там за личность прячется, что не слишком-то страшащийся старших Горгулий колдун настолько притих и не рвётся резать на ленточки. Ведь о своём первом наставнике тот отзывался исключительно матом, там что такая смена настроения удивляла. И что-то говорило Оййоху, что знакомиться с этим выдающимся со всех сторон некромантом он не слишком-то и хочет. Своя голова ему слишком дорога. А колдуны и более мирных специализаций не любили, когда неодарённые чужаки лезли в их дела, что уж говорить про магов смерти. От них и на тот свет не уйдёшь, если совсем сильно обидишь.
*
Собирать мелкие кости ступни было, мягко говоря, неприятно, но Ликс терпел, сопел и всё-таки продолжал сращивать каждую, предварительно давая правильное название и описывая её местоположение и окружение. Всего одной повторной ошибки хватило, чтобы все осевшие на дне мозга знания принялись всплывать — два перелома удобно лечить на большой кости, но никак не на фаланге пальца. Мнения колдуна о методах обучения никто не спрашивал, да и возмущаться смысла не было: Басманов-старший вышел из тех времён, когда и в обычных учебных заведениях ещё пороли, а у магов и инквизиторов обучение всегда было куда жёстче. Зато гораздо эффективнее, с этим не поспоришь. За трое суток уложить в голове такой объём информации его раньше заставила бы только вероятность мучительной смерти. Да и сейчас тоже главную роль сыграла именно она.
— Можешь же, если хочешь. Что, возмущений о садизме и непедагогичности не будет?
— Чтобы нарваться на рассказ «а вот в моё время мы сорок вёрст через лес ходили, отбиваясь от волков осиновой щепкой»? — он пошевелил восстановленной ногой, проверяя, всё ли в порядке. — Спасибо, обойдусь. Тем более, что мне не пятнадцать лет.
— И хвала богам!
— Что, не любишь детей? — Ликс устроил голову на подползшем ближе псе.
— Не люблю. Людей в целом.
— Я даже не удивлён... Что? — вопрос предназначался Оййоху, покашливание которого отвлекло некромантов.
— Контрольный анализ, последние пробы, и если всё хорошо — на выход.
— Как хорошо, что я боли от всего этого не чувствую, а... Давай уже, я тут скоро дуреть начну в четырёх стенах.
— Как будто в сорока четырёх ты не начнёшь этого делать...
Некрос терпеливо выдержал все процедуры, принимаясь расхаживать по изолятору в ожидании результатов. Места проколов заживали, а неспокойный любопытный предок прошёл через окно, чтобы заглянуть через плечо Оййоха в данные о здоровье. Может по меркам своего времени он и был большим знатоком, но прогресс на месте не стоял и в их мире, да и касались его познания преимущественно человеческой природы, с поправками на изменения магией, не настолько значительные, как могло показаться постороннему. Местные некроманты же ушли в своей эволюции ещё дальше. Александр знал, что осознанная смерть является обязательной для всех представителей их магической области, но привык, что имеется в виду нечто... фигуральное. Контролируемые клинические смерти, рискованные ситуации, смерть духа в Садах, если на то пошло! Да даже обрядовые похороны бы подошли, вроде тех, что проводили для некромантских невест, смешивая со свадебными обрядами. Но никак не натуральное умерщвление с последующим зарыванием в землю, иногда даже без нормальной могилы, как случилось с предшественником Алексея.
Они ведь даже живыми существами после этого полноценно не были! Качественными разумными умертвиями, нежитью — да. Но не живыми существами. Не удивительно, что у них такая проблем с рождаемостью и грызня за силу и наследство. Сам Басманов может детей не слишком любил — детей в принципе — но своих отпрысков ценил и в их становление как магов вкладывался по-полной. И, ладно, наверное как-то по-своему всё таки умудрялся их любить. Не даром у него их было восемь. И внуков только при жизни — пятнадцать штук. А после смерти досталось вот это... сокровище. Хотя, не ему жаловаться на посмертие, когда почти тридцать лет назад в садах показался последний известный миру Басманов, некромант был уверен, что станет первым призраком с инфарктом. Не стал. И получил подарок от судьбы — живого потомка, по прямой линии, а не через дочерей и внучек, ушедших в другие семьи. Да и милость от покровительницы тоже, та ведь вполне могла поставить присматривать за ним кого-то другого.
— Можешь собираться.
— Я уже готов! — Ликс вскочил на ноги, оглядываясь в поисках выхода.
— Шмотки оставь здесь, сожгу. Снаружи лежит стерильный комплект. И запомни: любое сомнительное ощущение — сразу ко мне на проверку. Ты понял? Ликс?
— Да-да, по любому чиху бежать к тебе! Где дверь-то? — засуетился колдун, не обращая внимания на треск ткани.
Из изолятора некрос вылетел быстрее пса, подрезав последнего уже в дверном проёме и чудом увернувшись от клацнувших рядом зубов. Наконец-то, свобода! Даже воздух за пределами стерильной комнаты пах иначе. По подсвеченному коридору в основную часть базы Ликс бежал, сопровождаемый хохотом наблюдателей, проскочил несколько переходов — и выскочил в сад, падая на траву. Яркое солнце за куполом слепило глаза, но всё равно было куда приятнее, чем мягкий искусственный свет в помещении. Догнавший хозяина Кост тоже довольно катался по газону, визгливо подгавкивая, как разыгравшийся щенок. Но, нарезвившись, оба довольно прикрыли глаза, наслаждаясь относительно свежим воздухом.
На лицо упала тень — человек явно стоял на дорожке, ближе подойти можно было бы лишь в броне, а за такое легко получил бы по ушам кто угодно. Кроме колдуна, но тот и большого урона растительности нанести не мог, наоборот, ядовитая пакость на его энергетике разрасталась и цвела, благо, что пыльца у неё опасности не представляла.
— Тебя можно поздравить? — голос Элиз он узнал сразу.
— Нет, я проломил стену, убил Оййоха и сбежал, а вся база вымрет в течение суток.
— Дурак ты, — закатила глаза.
— Не без этого. А что, соскучилась что ли? — некрос повернул к ней голову, рассматривая из-под отросшей чёлки, которую попытался сдуть, но после первой неудачной попытки сдался.
— Не надейся. За собаку переживала, — фыркнула девушка, заметно меняясь в лице.
Присоединившийся к компании в саду призрак только улыбку спрятал, исчезнув из поля зрения. Но, как только технопатка прошла дальше в сад, всё-таки расхохотался, привлекая к себе внимание потомка. Отдышавшийся, если можно так сказать, Басманов сперва попробовал отмахнуться, но при виде лица Ликса снова зашёлся в смехе. Чумному пришлось ждать, пока у вернувшегося — пусть и весьма условно — в мир живых колдуна закончатся поводы для смеха. Александр рухнул на траву, гремя покрывающим его железом и утирая несуществующие слёзы: