По рукам и ногам
Шрифт:
Признаки всеобщего беспокойства заметны были уже и на улицах Анжи, а чем ближе к больнице, тем хуже.
Меня плохо слушались губы и пальцы. Таксист подвёз так близко, как только смог, и кое-как расплатившись, я выскочила прямо в центр урагана. Она была вся оцепленная, больница, и вокруг пыль взметал адский карнавал, немилосердно кружащий голову. Вой сирен, репортеры, люди в белых халатах.
Паника.
И если прислушаться к тому, о чем они говорят…
Про антирабовладельческие восстания в Шеле и Виктории. О том, что на сторону восставших перешли воинские части,
Это было настоящее Сопротивление, которое долгое время пряталось в подполье, но лишь потому что копило силы, которое имело хорошо продуманные планы и собственных засланных в корпорациях, что и сыграло решающую роль. Через несколько часов на хорошо знакомых мне улицах Шеля уже возведут баррикады и начнутся бои, но тогда я об этом ещё не знала. Тогда мои мысли занимало совсем другое. Точнее их не было, никаких мыслей, кроме одной.
Как мне попасть внутрь?
Это не всем родственникам удавалось, а тут всего лишь я, да еще и к кому! К Кэри меня не пустят. Я лихорадочно искала в толпе глазами, не знаю, кого. Скорее всего Алисию, но она бы сразу попалась в поле зрения, заметная, рыжая. Но Лис не было. Не было ни одного знакомого лица, и мне ничего не оставалось, кроме как беспомощно метаться от одного к другому и ничего не находить. Я лихорадочно перебирала варианты. Пробраться с чёрного входа? Тоже оцеплен. Заплатить? Если бы знала кому.
– Кику, что ты здесь делаешь? – меня сзади тронули за локоть, заставив развернуться так резко, что невольно задела локтем кого-то в толпе.
– Доктор Фолиан? – на этот раз соображала я меньше секунды, вцепилась намертво в его халат, и откуда только силы взялись. – Проведите меня внутрь. Проведите. Меня.
Комментарий к
И вот впереди осталась всего одна глава. И я свое «от автора» приберегу на конец, чтобы не сказануть сейчас лишнего и ничего не испортить.
Ну а мы по-прежнему сцепили зубы и мы продолжаем.
========== Часть 113 ==========
На самом деле по всем правилам это было строжайше запрещено – водить в больницу посторонних. Но Ричард, видно, заметил, сколько отчаянной решимости было у меня что в голосе, что в глазах, и решил пойти навстречу по старой дружбе, пока не натворила фатальных глупостей.
– Держись меня и не делай необдуманных вещей, провожу до палаты, – Фолиан склонился над ухом, накидывая мне на плечи явно великоватый белый халат, – такая суматоха, что авось не разберут.
Он действительно проводил до палаты, как и обещал. Только сначала заглянул в свою врачебную за какими-то бумажками и сразу посерел. Я не стала спрашивать, мне было страшно, и казалось, что все слова из головы вылетели. Поледенели руки, и чтобы прийти в чувства, очень хотелось похлопать себя по щекам, но я не стала. Ричарду только истерик здесь не хватало.
– Сиди здесь тихо, и чтобы никто не видел, – шикнул он, приоткрывая дверь палаты и впуская меня вперёд.
– Ну что за чёрт, кто ей позволил, – при виде меня раздраженно вздохнул Ланкмиллер, пребывающий с виду в добром здравии и даже в силах возмущаться.
– Это я позвала, – надломленный голос
Ланкмиллер перевёл мутный взгляд на меня.
– Нечего тебе здесь делать.
– Как будто кто-то тебя спрашивает, – едва слышно огрызнулась я.
– Ну-ка тихо! – повысил голос Фолиан, у которого терпение кончилось слушать семейные перепалки. – Новости паршивые. Газ, которым вас отравили, смертелен. Использовался в последней войне против восставших рабов. Это медленнодействующий яд, и судя по анализам, необратимые последствия уже наступили. Мой прогноз – до рассвета. Все, что я могу для тебя сделать – облегчить состояние до наступления смерти. Больше ничего.
Ричард вышел, не дожидаясь реакции на свои слова. Многолетняя врачебная практика сказывалась, он превосходно держал себя в руках, но на последних словах голос всё равно дрогнул.
Боль, густая и острая расплавленной смолой прокатилась от грудной клетки к незащищенному животу, заполняя меня целиком, втягивая в мрачное тяжелое оцепенение.
Отрицание. Первая реакция на подобные новости – отрицание. У Алисии оно было яркое, протестное, заметное. А мне казалось, что все во сне.
– Что ты так смотришь, хочешь, чтобы я ушла? – спросила прибитым шепотом.
– Ну а ты сама-то как думаешь? – Кэри почему-то оставался очень спокойным, со светлым лицом и негромким голосом. – Хочется всё это видеть? Хочется ещё раз через всё это пройти?
Я поняла, о чём он говорил. Об отце. Тогда это случилось так безумно и так бестолково резко. Приближение края пропасти никто не заметил, а через секунду был сделан бесповоротный шаг. И так сильно огрело по затылку, ослепило. Почему-то сейчас сознание оставалось до болезненности ясным.
– Не выгоняй меня.
– Тогда не делай такое скорбное лицо. Сама посуди, провести последние часы жизни наедине с рыдающими вдовушками – удовольствие сомнительное.
Хотя последствия уже наступили, внешне они пока что не отражались и оттого еще сложнее было поверить. Ланкмиллер очень хорошо держался и даже находил в себе силы шутить.
– Лис, солнышко, дай телефон.
Он был привязан к капельнице, поэтому пришлось просить о помощи сестру. Она сейчас выглядела особенно маленькой и растерянной, молча протянула ему трубку и села рядышком. Звонил Ланкмиллер Феликсу и разговаривал всё с той же нездоровой веселостью.
Разговаривал о том, что фирму свою на Лео переписал, а Феля назначил опекуном, и что в этом деле ни в коем случае нельзя откладывать на потом, просил приехать. С приездом Феликс никак не успевал, был почти на другом конце земли, очень сокрушался по этому поводу. Когда вызов прервался, повисла неловкая тишина.
Не совсем понятно, о чем сейчас стоило говорить. Может, лучше было вообще молчать.
– Чего вы такие мрачные. Роза, вон, тоже скоро ласты склеит, старая карга. Как по мне это повод для радости, – пока Кэри это говорил, в глазах у него блестели искорки, те самые, которые исчезли со смертью Элен. И его можно было понять.