Шрифт:
ЮРИЙ КИРИЛЛОВ
По щучьему велению
Я возвращался в поздней пригородной электричке. В почти пустом и очень неуютном от того вагоне тускло горел свет, и я выбрал место под плафоном как раз по ходу электрички. Открыл на закладке книгу, приобретенную посредством сданной макулатуры. Именно эта макулатура, как свидетельствовало обращенное ко мне воззвание, позволила мне спасти от вырубки треть дерева, выросшего за 50 лет на благоприятной почве или за 80 - на плохой. Кстати, бумага, на которой были напечатаны сказки, полностью соответствовала той, что в свое время я сдавал на приемный пункт.
– Что ж ты, дурак. Братья велели тебе нас почитать и за это хотели тебе по подарку привезти, а ты на печи лежишь, ничего не работаешь, сходи хоть за водой...
Говорит ему щука человеческим голосом:
– Не ешь, дурак, меня, пусти опять в воду, счастлив будешь!
– Счастлив! Как не счастлив?
– язвительный голос прервал мое чтение.Ну ладно, ему-то она сама в ведро запрыгнула. А ты, ты ведь собственными, вот этими руками из воды ее вытащил.
– Кого?
– с недоумением взглянул я на неожиданного собеседника.
– Чего кого?
– Да из воды-то кого я, по вашему мнению, вытащил?
– А при чем здесь вы? Вы как .раз ни при чем. Это я вытащил. О себе и говорю. Неужели непонятно, что вот этими руками вытащил я говорящую щуку.
Я ошалело смотрел на человека, сидевшего напротив. Высокий, довольно-таки молодой, симпатичное лицо не портила хмурая задумчивость.
– Стало быть, передо мной собственной персоной сказочный Емеля, извините, дурак,- решил я наконец подхватить шутку.
– Какое там дурак! В тысячу раз глупее. Емеля-то ваш небось не такой простак. Что, не верите? А я от правды ни на шаг не отступил. Вот послушайте. Рыбак я так себе. Не буду хвастать, что из больших знатоков. Хотя кое-что умею. И на удачу не жаловался. Это верно. Раз как-то на озере в отпуске леща поймал. На девять с половиной килограммов потянул. Грамм в грамм. Сразу и взвесил.
– Вы что же,- усмехнулся я,- безмен с собой носите?
– Зачем? Я по-рыбацки. Взял палку, с одного конца на леске леща подвесил, с другого - ведро. И литровой банкой воду лил, пока не уравновесило. Ведро полтора килограмма весит. Так и вытянуло девять с половиной. Вот такой, поверите?
– Он широко развел руками. В глазах его блестело возбуждение, словно событие только что состоялось.
– Вся деревня сбежалась тогда. Народ все больше престарелый. Сроду у них таких рыбин не ловили. А теперь и подавно, когда вся химия с полей идет. Сорная рыба еще попадается да лягушки пока не перевелись. Эх, было дело,- с отчаянием махнул рукой странный собеседник.Теперь я этих лещей из любой лужи сколько хочешь вытащу. Пожелать только!
Видя, что попутчик явно хватил лишку, как это случается нередко с заправскими рыбаками, я попытался направить разговор в прежнее русло.
– А щука-то, щука при чем здесь?
– Как это при чем? Она-то и переменила всю мою жизнь. Есть желание слушать - могу рассказать.
Поехал я на водохранилище. Знал, конечно, что не с пустыми руками вернусь. С пустыми-то что за интерес. Только к бережку подошел - тут я ее и увидел. Чего у нее там случилось - до сих пор не знаю. А так будто дремала. Я, понимаешь, увлекающийся человек. Разум у меня как отшибло, в чем был - в воду. В любом случае дурень: она на вид метра два. Это какой же вес! Утащить под воду ей ничего не стоит. Только это я тогда помимо внимания: сгоряча схватил и на берег бросил. Уж потом дошло, что как перышко легкая она. Из чего состоит - кто ее знает. Ну это уж, как говорю, потом было.
Бьется она на берегу как настоящая, а я камень ищу, чтоб успокоить.
Голыми-то руками уже боюсь схватить. Нашел каменюку, только подбежал, а она мне человеческим голосом: отпусти, дескать, в воду, а я тебе буду помогать, когда о чем попросишь.
Испугался я, понятно. Уж как было говорю: тут кто хошь испугается, когда рыбина бессловесная заговорит. Но все-таки, сгоряча, должно быть, отвечаю ей: "Если все можешь, то чего сама себя в воду не спустишь?" "Ты,говорит,- мне энергостимулятор - вон ту чешуйку сдвинул, когда на берег выбрасывал. Поставь ее на место, и я тогда сама в воде окажусь. А тебя за хорошее ко мне отношение и доброту - отблагодарю".
Я наклонился и вправду вижу - чешуйка на боку вроде отстала.
Контакта, значит, нет. Подвинул на место - а щука уж в воде. Моментальное дело. На глубину ушла, а голос явственно слышу, будто рядом: "Теперь чего хочешь пожелай. Что возможно - выполню. Слова данного не в моей власти нарушать".
"Ну а если невозможное пожелаю?" - спрашиваю у нее, чтобы быть в курсе дела.
"Что невозможно,- отвечает,- выполнить не смогу. Только до невозможного тебе, пожалуй, и не додуматься: для меня многое возможно".
Кое-что для проверки я тут же пожелал. И она, поверите, как обещала, все выполнила. А потом сразу куда-то пропала. Но связь у меня с ней постоянная. Как будто сторожит она каждое мое желание. А тут, как на грех, думы одолевать стали: ну-ка, думаю, захочу чего, а потом и пожалею. А вдруг она обратно все повернуть не сможет? Нет. Уж лучше не хотеть лишнего. А потом и такое в голову ударило: а что, если придет на ум что-нибудь эдакое, чего вовсе и не желаешь - а она выполнит, раз подумал. Так уж лучше ничего не желать.
Понимаете, замучился я с этими мыслями. Только и слежу теперь за собой, чтоб вообще ничего не желать.
Я поразился той мешанине, которая оказалась в голове у моего попутчика. Как видно, с большими завихрениями человек. Как бы там ни было, но я невольно начал оглядываться, рассчитывая при первой возможности перейти на другое место. Просто так подняться и уйти казалось неудобным.
А он, словно догадываясь о моем настроении, возбужденно заговорил:
– Не верите, да? А хотите, я сейчас вам докажу, прямо здесь?
– Перенесете меня в одну из сказок Шехерезады?
– невольно улыбнулся я в ответ.
– А ведь это идея: путешествие на Восток,- хлопнул он себя по колену.
...Не помню, как я заснул, но сон пришел мгновенный. Будто неимоверно жгуче палило солнце. Вокруг, до самого горизонта, стелились пески.
Местами будто снег лежал и блестел на солнце. Но ясно было, что это соль выступила на поверхности огромных размеров жаровни. Я - вот чудо-то сидел между горбами верблюда. Сидеть с непривычки было крайне неудобно.