По шумама и горама (1942)

Соболев Николай

После выгрузки из машин два взвода шли пехом по снегу, я очередной раз матерился, вспоминая о лыжах, спускаясь с некругого склона. Красное морозное солнце играло с нами, скрываясь за пепельными облаками и такие же пепельные дымки тянулись вверх из труб.

В этот раз мы решили действовать вечером и остановились примерно в километре, проползли вперед с командирами, чтобы получше разглядеть деревню.

Вокруг домов и построек чернели на снегу сады, сливовые или яблоневые, порой скрежетал ворот колодца,

в двух или трех местах тюкали топоры — хозяева кололи дрова. В ближней к нам загон на самом краю деревни намело сугробов и я вздрогнул, когда один из них зашевелился.

Засада?

— Ну-ка, у тебя глаза острее, — передал бинокль Марко.

Да, биноклей на всю роту у нас целых два, и это роскошно, в других и ни одного бывает.

Марко вгляделся и хихикнул:

— Овцы.

И точно — белоснежные овцы.

Дождавшись заката, мы осторожно двинулись вперед по тропинке, вдоль которой тут и там торчали плетни, и вскоре уже входили в крайний дом.

— Добро вече! — поздоровался Бранко, которому я отдал инициативу разговора. — Есть в деревне кто?

— Бог весть. Мы по домам сидим, — сдержанно ответил хозяин, настороженно пересчитав нас глазами, — подворье большое, дел много, иной раз по неделе не выходим.

Ага, не шалим, никого не трогаем, мирно починяем примус. Так я и поверил.

— Командант в деревне?

— Какой еще командант? Мало нам начальников…

— Стари, не юли. Кто командует четниками?

— А, четниками… Майоры, наверно, да полковники…

— Штаб где?

— А то сам не знаешь. Найдешь лучший дом в деревне, на каменном фундаменте, там и штаб.

Быстро обыскав подворье и не найдя ни спрятавшихся мужчин, ни оружия, осторожно двинулись дальше. Ни патрулей, ни молодежи не встретили — только женщины и старики время от времени попадались во дворах, но сразу уходили либо в дома, либо в свои занятия, нарочито не обращая на нас внимания. Разве что две тетки зыркнули неприязненно вслед.

— А ну стой! — вполголоса скомандовал Марко, сигая через плетень.

За ним прыгнули еще двое и вот они уже поймали и подтащили к ограде тщедушного деда:

— Чего прятался?

— Не прятался, ей-богу, не прятался! — вздрогнул и побледнел крестьянин. — Чего мне прятаться?

— Ну, раз так, идем с нами, — свел брови над переносицей Бранко.

То ли от этих бровей, то ли от нашего грозного вида, ноги у старика почти подогнулись, глаза его забегали и через секунду налились слезами. А может, оттого, что Бранко не стал слушать его просьбы отпустить, а потащил за собой.

— Вон, где окна горят, там штаб, — показал дед пальцем, вывернулся из рук бойца и затрусил за угол.

Мы разошлись по сторонам улочки, напряженно прислушиваясь к звукам из домов.

— Оружие наизготовку, — шепнула мне чуйка и я повторил ее шепот остальным.

Словно

услышав это, нам ответил пулемет.

— В укрытие! — гаркнул я, выстрелив в направлении вспышек и рухнул в сугроб.

На соседней улочке Глиша крикнул «Вперед!», раздался дробный топот, звяканье и хлопки плохо пригнанной амуниции по спинам. Ничего, выберемся, они у меня попрыгают.

Скрипнула одна дверь, другая, в домах заполошно гасили свет, а мы прорвались к штабу.

— Здесь ударная рота! Сдавайтесь! — крикнул Бранко.

— Четники не сдаются! — ответил ему хриплый голос из дома. — Смерть коммунистам!

Загрохотал пулемет Глиши, ему ответил другой, потом в дело включились еще два наших… Небош, устраиваясь в канаве, спокойно выбирал цель.

Я оглянулся на Марко — он сжимал беретту и смотрел, как бы рвануться вперед, пришлось показать ему кулак, чтобы без команды не высовывался. Справа затрещал плетень и мы дали залп не целясь — в той стороне раздались ругань, стоны и предсмертные хрипы.

Над головами просвистела очередь, но захлебнулась после точного выстрела Небоша. Но хуже, что пальба началась и за спинами — похоже, нас брали в клещи.

— Бранко, выбей ворота! Оттуда нас не видно, проскочим! Гранатометчики, готовьте тромблоны!

Справа выронил «бреду» и ткнулся носом в сугроб боец, снег под ним порозовел и напитался красным. Я бросил винтовку, перекатился к пулемету и ужом проскользнул под стену, от которой просматривался переулок. Высадил туда очередь от вольного и не ошибся — матерные крики сменились топотом убегающих ног.

Пока треть наших прикрывала тыл, Бранко сумел выбить ворота и мы выскочили прямо к штабу, обрушив шквал огня на окна. Свет в штабе погас, несколько человек пытались выбраться через заднее крыльцо, но нарвались на очередь Глиши, и удрали только двое.

Четники бешено давили со стороны околицы и рвались к штабу, но попадали между нами и группой Глиши или прямо под пулеметы, но и у нас уже были убитые.

— Эй, покойнички, сдавайтесь! Последний раз предлагаю!

— Да здравствует король! — проорали из дома. — Зубами рвать буду!

— Если останутся, — мрачно ответил я. — Гранатометчики, огонь!

Бахнули тромблоны, в доме одна за другой взорвались три или четыре гранаты. Марко с еще двумя парнями метнулся прямо под стены и закинул внутрь несколько «итальянок»…

Пулемет заткнулся.

Услышав это, откатились и четники, напиравшие от околицы.

Выставив вперед стволы, мы вошли в пороховую и дымную черноту замолчавшего дома. Бранко подсветил фонариком — по всему залитому кровью полу лежали несколько бородачей. Перешагивая через трупы, мы добрались до двери в хозяйскую комнату и услышали сдавленные рыдания — семья спряталась под кроватью и уцелела чудом.