По следам большой смерти
Шрифт:
Полковник дал сигнал к ночевке.
Сидя на крыше командирского фургона, Артур оглядывал десятки огней вокруг лагеря, прислушивался к пению и перекличкам часовых. За линией пулеметных гнезд, вдоль границы топи, трусили всадники с факелами. В самом центре, в окружении бойцов, батюшка творил вечернюю молитву. Скрипели меха походной кузницы.
Когда стемнело, над трясиной появилось холодное свечение, а вслед за светом пришел звук. Даже самые отважные гвардейцы запереглядывались, неловко скрывая робость. Казалось, что от этого бормотания, от биения невидимых крыльев невозможно укрыться. "Вероятно, статические разряды", - убеждал себя Артур, поеживаясь от леденящего душу курлыканья. На юге, над черными спинами холмов, метались
Семерых солдат уже покусали местные комары. Или блохи. Трудно сказать, к какому отряду следовало отнести прыгающих синих тварей размером со скарабея, с недоразвитыми крыльями и двумя парами волосатых челюстей. Неопасные с виду ранки прижгли, но полковник получил строгий приказ: всех пострадавших немедленно запирать в санитарном фургоне.
Из-за гряды облаков выкатилась хмурая луна. Отражая ее бледное сияние, вспыхнули озера желтой грязи, а на склонах засияли покрытые изморозью мхи, словно облитые расплавленной слюдой. Вдалеке, там, куда уходила обугленная полоса свежей дороги, поднимались в небо неровные, почти прозрачные дымки.
– Бесовское отродье… - прошептал кто-то из солдат.
– Рази ж тварь Божья выживет в такой-то пакости?
– Эти отродья хуже бесов, - крестясь, пояснил другой вояка.
– Против бесов у господина Кузнеца заговор есть. Слыхал небось как он Озерников истребил? А супротив шептунов, что дурман жуют, заговор один - топором по шее…
– Неужто не уговорим сдаться-то?
– усомнился солдат.
– Неужто пушкам не уступят?
Более опытный товарищ сплюнул и неторопливо набил трубку. В свете вспыхнувшего огонька Коваль узнал одного из ветеранов, служивших в Эрмитаже еще десять лет назад.
– Не уговоришь, потому как они шептуны. Они тебя не слухают, они со своим дурман-богом шепчутся… Да, мнится мне, Степка, горяченько завтра будет…
И словно подтверждая его слова, над спящей искалеченной землей пронесся высокий стонущий звук. Над местом, где закатилось солнце, точно комары, почуявшие кровь, кружили пурпурные облака. Из фиолетовых мхов ветер доносил запах гари.
Шептуны ждали гостей.
3. КАТАКОМБЫ ШЕПТУНОВ
Во время утренней переклички выяснилось, что бесследно исчезли сорок шесть человек. Несмотря на строжайший запрет покидать фургоны и удвоенные караулы, нашлись желающие поглазеть и послушать. Сначала сержанты пытались обозвать пропавших дезертирами, но очень скоро стало понятно, что никакой дезертир не уходит ночью в болото в одних подштанниках. Исчезли три конных разъезда в полном составе и десятка полтора коней, привязанных с краю. Никто не слышал выстрелов или звуков борьбы; судя по состоянию упряжи, кони сами перегрызли ремни. Рано утром, когда взошло солнце, разглядели посреди топи, метрах в ста от лагеря, торчащее дуло пулемета. Расчет покинул амбразуру и ушел в трясину, захватив оружие. Отыскались смельчаки, готовые отправиться за пулеметом, но полковник запретил…
К полудню следующего дня отряд достиг остатков колючих заграждений. Жидкое месиво осталось далеко позади, но ход каравана еще сильнее замедлился, потому что приходилось ждать, пока рассеется дым от горящего мха. Огнеметчики щедро поливали заросшую дорогу и обе обочины. Когда опустела последняя бочка горючей смеси, из арьергарда колонны донесли, что мох уже начал наступление на выжженное гравийное полотно. По жирному слою теплой золы потянулись тонкие игольчатые щупальца, а за ними медленно, но неумолимо надвигался жесткий ковер из мелких голубых цветочков. Артур прикинул, что в таком темпе новоиспеченное шоссе зарастет за пару дней. Но по узкой тропинке они не
У них было очень мало времени, чтобы добраться до катакомб.
Коваль не мог отделаться от ощущения, что с каждым часом становится всё теплее. После похода во Францию он полагал, что ничему уже не удивится, но здешнее пожарище внесло коррективы в его представления о мироздании. Огнеметчики клялись, что идут строго по прямой, и шоссе, которое они "откапывали", тянется по стрелочке.
Однако хвост колонны заметно изгибался влево…
В третий раз по колонне передавали команду подтянуться. Задние позже клялись, что изо всех сил погоняли лошадей и выжимали всё возможное из паровых котлов, но никак не могли догнать авангард. Иногда догоняли и шли компактно, но чаще между фургонами ни с того ни с сего появлялся разрыв, и сократить его они не могли, даже когда пытались передвигаться бегом.
Позже свыклись. Знатоки сказали - время рваное…
Солдаты убили десятка два крупных насекомых, но несколько коней были укушены, прихрамывали и слабели на глазах. Люди обмазывали себя и животных вонючим настоем, не обращая внимания на запах. Пока что это помогало, однако одежда слишком быстро высыхала. После того как у отставших всадников начались насморк и резь в горле, полковник приказал всем закутать лица мокрыми тряпками. Теперь к аромату конфетной фабрики добавился кислый запах брожения.
Как только дорога пошла в гору, огнеметная вышка наткнулась на первый скелет.
Инженерам на головном паровике было приказано сигналить, если заметят что-то необычное. Когда Артур добрался до места, техники и солдаты, дочерна закопченные, стояли молча, сбившись в кружок, и разглядывали что-то белое под ногами. Среди ядовитой растительности всё чаще встречались каменистые прогалины. На одном из таких голых пятен покоились кости удивительного существа. Передние конечности были раза в два длиннее задних. С первого взгляда Артуру показалось, что перед ним обглоданный труп большой обезьяны. Если существо было прямоходящим, то рост его достигал полутора метров.
Один из солдат подцепил пикой желтое ребро. Скелет перевернулся, потеряв одну из передних лап, и все увидели голову, доселе скрытую в тени камня.
– Святая Ксения!
– забормотал кто-то молитву заступнице.
К обезьянам это создание имело отношение весьма отдаленное. Вытянутый вверх череп, с мощными роговыми наростами на месте ушей, длинная нижняя челюсть и полное отсутствие глазных впадин. Вокруг шейных позвонков монстра была затянута проволочная удавка, другим концом она крепилась к железному костылю, вбитому в расщелину камня. Видимо, передние конечности несчастного зверя тоже стягивали путы, но он сумел от них освободиться после того, как отгрыз себе большой палец на левой лапе.
"…Или на левой руке?" - мысленно спросил Коваль, приглядываясь к раздробленным фалангам с обломками саблевидных когтей.
Как бы то ни было, те, кто приковал местного йети к скале, несомненно, принадлежали к роду человеческому. Они знали, что пленник умрет, и хотели доставить ему максимум мучений.
За второй линией колючей проволоки показалась низкая каменная стена. Когда-то она достигала высоты в два человеческих роста; на гребне еще висели кое-где шашечки изоляторов. Потом в зарослях поганок возникли ворота с полустертым знаком ограничения по высоте "не более четырех с половиной метров". Сегодня в эти ворота без затруднений мог бы проехать разве что гоночный карт. Потом вышка с огнеметами остановилась, потому что нечего стало жечь. Затих грохот обитых металлом колес, в уши ворвались потрескивание, скрип и шуршание, точно кто-то настраивал громадный ламповый радиоприемник. Летучие обитатели мхов продолжали свои визгливые переговоры.