По следам человека со шрамом
Шрифт:
Итак, весной 1950 года по крайней мере три гражданина Федеративной Республики Германии поддерживали связь со Скорцени и знали о его местопребывании Генри Наннен, Йозеф Тот де Безеней и Гарольд Лехенперг.
Скорцени без помех, как и прибыл, покинул пределы боннского государства, причем «с наилучшими рекомендациями западных союзников».
Контрольная комиссия США в Западной Германии даже «забыла» опровергнуть тот факт, что Скорцени уже давно находится на службе американской разведки. Немало неприятностей имел тогдашний министр иностранных дел Западной Германии, который, по-видимому, выдал Скорцени въездную визу. Им был федеральный канцлер Конрад Аденауэр, занимавший в то время сразу оба поста.
Крайне правая французская газета «Фигаро» взяла на себя задачу, действуя по геббельсовскому образцу, создать гитлеровскому разбойнику, главарю агентов и палачу партизан популярность. Французский же народ, в памяти которого еще слишком живы были воспоминания о преступлениях Скорцени в период оккупации Франции, дал должный отпор этой провокации.
Французская коммунистическая партия заявила правительству протест. Тысячи возмущенных парижан заполнили Елисейские поля. Редакция «Фигаро» буквально подверглась осаде. Покровители Скорцени — редакторы газеты — поспешили скрыться черным ходом. Долго и тщетно пытались полицейские разогнать демонстрантов.
1 апреля 1950 года «Юманите» вышла с заголовком на всю первую полосу: «Тысячи патриотов выразили протест газете, взявшей под защиту эсэсовца Скорцени!»
В муниципалитете Парижа состоялись бурные прения. Префекта парижской полиции засыпали вопросами. Он не знал, куда деться от справедливых упреков: «Что было предпринято в феврале, чтобы захватить оберштурмбанфюрера СС в Париже?», «Как могло случиться, что гитлеровский агент по особым поручениям в течение нескольких месяцев проживал в Париже без прописки и даже имел собственную виллу?», «Что сделала полиция для ареста Скорцени на границе?»
Прижатый к стенке префект парижской полиции, хотел он того или нет, стал сообщником человека со шрамами. Он лгал, заявив, будто ничего не мог предпринять, поскольку фамилия Скорцени не числится в списке военных преступников.
Однако имя человека со шрамами значилось в списке военных преступников, и даже не в одном! С февраля 1948 года, т. е. уже более 700 дней, он был внесен в основные, известные всем странам списки Комиссии Объединенных Наций по расследованию военных преступлений. Эта международная комиссия завела на Скорцени специальное дело. В нем, в частности, говорилось:
«Скорцени, Отто, германский подданный, бывший командир „команды специального назначения“ в Визовице.
Дата и место совершенных преступлений: апрель 1945 года, Плоштина.
Число и описание преступлений: убийство, грабеж, преднамеренное уничтожение собственности.
Краткое изложение фактов: Обвиняемый Отто Скорцени в апреле 1945 года участвовал в карательной операции против жителей деревни Плоштина. 27 человек было убито, все их имущество разграблено, дома сожжены».
Французская общественность возмутилась.
Однако представители министерства иностранных дел наотрез отказались высказать свою точку зрения по поводу поступивших из-за рубежа запросов о выдаче убийцы Скорцени и вопреки здравому смыслу повторяли басню о якобы неполном списке военных преступников.
Многое так и осталось неясным в этом скандале, затронувшем высшие правительственные круги Франции, от которых нити снова вели в Андорру, к пресловутому агенту СД Лавалю. Но стало ясно, почему Скорцени «не нужно виз».
Прибыльная торговля мемуарами была для Скорцени отнюдь не главным делом в Западной Германии. Руководитель бывшей гитлеровской службы безопасности прибыл сюда для того, чтобы проинспектировать свои подпольные ячейки и создать условия для бегства видных нацистских преступников.
Кроме того, он имел задание и от американской разведки. Ему поручалось завербовать для новых авантюр против социалистических стран как можно больше бандитских главарей, имеющих «фронтовой опыт». Ведь американский империализм уже развернул открытую борьбу против социалистического лагеря. В конце июня 1950 года США совместно с Ли Сын Маном совершили нападение на Корейскую Народно-Демократическую Республику.
В эсэсовских кругах тайную вербовку наемников окрестили «операцией Скорцени». Мюнхенский иллюстрированный журнал «Квик» счел своим кровным делом включиться в нее. Он снабдил мемуары военного преступника такими добавлениями, которые не могли не заметить бывшие сообщники человека со шрамами: «Бегство из жизни? — вопрошал эсэсовский преступник. — Многие сделали для себя такой вывод. Но я чувствую, что мой долг и впредь быть во главе своих камрадов и вместе с ними продолжать жить. Мне нечего было скрывать от бывших врагов. Я служил своему отечеству и выполнял свой долг. Так пусть и для меня и для моих камрадов начнется снова жизнь…» Это был плохо замаскированный призыв к активизации фашистских сил.
Вскоре Скорцени отправился в Италию — страну, где он некогда в интересах Гитлера помогал восстановлению фашизма. Там он встретил старых знакомых из итальянской секретной службы, в том числе небезызвестного князя Боргезе. Князь принадлежал к руководящей клике неофашистов, снова представленных в парламенте своей партией «Итальянское социальное движение» (MSI), насчитывающей свыше четверти миллиона членов.
Но для осуществления задуманного плана нужно было обезопасить себя. Скорцени не хотел пережить в Риме второй Париж.
В солнечный осенний день, когда листва переливалась всеми красками, долговязая фигура незаметно проскользнула в здание католического учебного заведения «Колледжио Теутонико ди Санта Мария делль Анима» Разумеется, Скорцени и здесь не назвал себя настоящим именем. Да в этом и не было необходимости. Хозяин дома монсеньер Алоис Худаль не раз заявлял: «Будучи священником, я не являюсь ни полицейским, ни карабинером. Мой христианский долг — спасти того, кто может быть спасен» Под этим девизом немецкое отделение его семинарии было превращено в сборный пункт для многих видных нацистов.