По следам героев
Шрифт:
Ахмет просительно произнёс:
— Товарищ старший лейтенант, не хочется от ребят отставать. Разрешите идти с вами!
— Нет, Ашербеков. Тут ты нужнее. Должен понимать: твой участок самый ответственный, самый опасный — Днепр. На земле любой может устранить повреждение. Тут — совсем другое дело. Так что без приказа отсюда никуда. Связь должна работать бесперебойно. Танкистов ведёт в бой сам генерал Рыбалко. Ясно?
— Ясно, товарищ старший лейтенант! Связь будет обеспечена!
Ахмет влез в окопчик, замаскированный в кустах, — тех самых, где нашли свою смерть немцы, высадившиеся с буксира. Надел наушники. Связь работала хорошо. Убедившись в этом, он перевёл взгляд на реку.
Переправа тоже шла полным ходом, Как будто не было ни обстрела, ни бомбёжки — наши войска сплошным потоком двигались на правый берег. Уж сколько пехоты, техники переправилось, а конца не видать. Да и мост наведён не только тут. Вот и попробуй посчитай, какая прёт силушка! Попробуй её остановить!
В этот день, если не считать нескольких обрывов провода на берегу, связь работала нормально.
Наступил следующий день — 25 сентября. Стремясь во что бы то ни стало разрушить мост, немцы обрушили на него ещё не виданный доселе огонь. Сапёрам то и дело приходилось латать, пробоины в понтонах, заменять повреждённые звенья.
Ахмет с тоской в душе ждал обрыва провода. При таком огне это неизбежно. Только бы не в реке! Обрыв случился! И, конечно же, в реке. Что поделаешь: обстоятельства сильнее наших желаний. Быстро раздевшись, Ахмет по привычке с разбегу бросился в воду. Плыл, стараясь не думать о пулях и осколках. Он то нырял, то снова всплывал, всё дальше удаляясь от берега. Теперь он уже опытный, знает, как лучше всего соединять провод под водой. Только бы найти обрыв… Что-то обожгло левое плечо. Сильно, будто калёным железом. Вода за спиной сразу стала розовой. На минуту пришла мысль: не повернуть ли обратно? А провод?.. Нет, обрыв надо найти. Найти… найти… найти… Думать о чём-либо другом Ахмет сейчас не мог. И не хотел. Он понимал, что исправная связь на войне — залог успеха боевых операций. Вовремя отданный и своевременно полученный приказ в ходе боя во многом предопределяет победу над врагом. И в его, Ахмета, руках линия, по которой идут эти приказы. Он должен соединить её, непременно соединить…
Окружающие предметы теряют свои очертания, погружаясь в какой-то странный розоватый туман. В ушах снова появляется знакомый уже стук, бьют сотни колоколов, их звон сливается в непрерывный гул… Скользкий, — как уж, провод норовит вырваться из руки… Ахмет плывёт и плывёт. Наконец обрыв найден. Надо опять взять концы провода в рот, дать отдых рукам, а связь тем временем пускай работает, пускай оба берега слышат друг друга… Может статься, именно в этот миг старший лейтенант Петрин докладывает в штаб: «Связь восстановлена!» Возможно, полковник Борисов интересуется, кто это сделал. А старший лейтенант опять называет фамилию Ахмета…
Силы с каждой минутой покидают Ахмета. Сможет ли он как следует скрутить концы провода, надёжно заизолировать? Это единственное, что мучает его, если, конечно, не считать сковывающую боль в плече.
Вначале он дал отдых ногам. К ним, казалось, были подвешены пудовые гири, точь-в-точь как в детстве, когда тонул. А без помощи ног не удержаться на воде. Как на беду левая рука почти не действует. Остаётся одно: не выпуская провода изо рта, попытаться скрутить концы одной рукой. Упругие, неподатливые жилки провода царапают губы, язык, щёки, до крови колют пальцы. Ахмет не обращает внимания — он скручивает и скручивает концы, чтобы они соединились намертво. Готово! Он перевёл дух, заизолировал соединение водонепроницаемой лентой. Потом полежал немного на спине и, отстегнув сумку с инструментами, потихоньку поплыл к берегу, загребая одной рукой. В небе по-прежнему завывали самолёты, висели тучи дыма, река дыбилась столбами взрывов. Мутные волны били в лицо, вода заливала рот, и Ахмет выплёвывал её вместе с кровью…
Впоследствии он не мог сказать, сколько времени провёл в воде. Его нашли товарищи своей роты возле бакена. Судорожно вцепившись в него, он спал. Спасло, видать, то, что бакен каким-то образом оказался на отмели.
Первый, кого Ахмет увидел, придя в себя, был старший лейтенант Петрин.
— Поздравляю с выполнением задания! — сказал командир роты, едва Ахмет открыл глаза. — К нам по пути заезжал сам командующий. Про тебя расспрашивал. Полковник Борисов уже рассказал ему о твоих подвигах. «Немедленно представить к званию Героя! Подпишу обеими руками!» — сказал командующий, слово в слово. Вот, документы уже готовы…
Услышанное было настолько неожиданным, что Ахмет какое-то время лежал совершенно потрясённый, — он сейчас чем-то напоминал того мальчишку, который долго не мог закрыть рта, поражённый его же купанием в проруби. Потом тихо попросил, чтобы в кружку налили чаю — покрепче. Это был любимый напиток Ахмета, и он не признавал ничего иного.
…6 ноября 1943 года наши войска освободили Киев. А на следующий день, в день Великого Октября, победители торжественным, как на Красной площади, маршем прошли мимо Дома правительства Украины, на опалённых стенах которого алели лозунги и транспаранты, а на крыше гордо реял красный флаг.
В колоннах победителей шагал и молодой парень с Золотой Звездой на груди — рядовой Ахмед Рашидович Ашербеков.
Почему плачут ивы?
Левый берег Сейма крут и высок. Поэтому нет ничего удивительного, что немцы использовали его как оборонительный рубеж, сосредоточили на нём большие силы, понастроили укрепления.
До начала наступления необходимо было разведать вражескую оборону, выявить огневые точки. Потом дело за артиллеристами, а они уж постараются, разнесут в пух и прах.
Первой в тыл врага командование полка отправило группу разведчиков во главе с лейтенантом Ахмеровым. В неё вошли казах Серсембаев — широкоскулый, с удивительно доброй и открытой душой; башкир Кижебулатов, который всех поражал своей кошачьей ловкостью да и в меткости ему, пожалуй, не было равных; братья Винокуровы — два здоровяка-сибиряка, развалистой походкой напоминающие хозяев тайги — медведей; застенчивый молчун украинец Денисенко и сам командир группы лейтенант Касым Ахмеров — молодой парень с густыми чёрными волосами и узкими раскосыми глазами, отчего его чаще принимали за казаха, чем за татарина. Всего шесть человек.
В намеченное место к хутору Чумакину они вышли на рассвете и залегли в камышах, установив наблюдение за хутором. Расположенный на пригорке, хутор — беленький, чистенький — чем-то смахивал на зелёный островок. Красавицы ивы, обступающие его со всех сторон, ещё более подчёркивали это сходство. В другое время Касыму определённо вспомнилось бы детство.
Кто из мальчишек не делал из ивы свистков, кто не носился верхом на палке, со свистом рассекая воздух ивовыми «саблями», круша «врагов» направо и налево?