По следам Гоголя
Шрифт:
БЫВШИЙ ЕКАТЕРИНИНСКИЙ КАНАЛ В ПЕТЕРБУРГЕ ГДЕ СНИМАЛ КВАРТИРУ ГОГОЛЬ. Фото автора. 1969 г.
ДОМ КАРЕТНИКА ИОХИМА НА БОЛЬШОЙ МЕЩАНСКОЙ УЛИЦЕ В ПЕТЕРБУРГЕ (НЫНЕ ДОМ № 39 НА УЛИЦЕ ПЛЕХАНОВА В ЛЕНИНГРАДЕ), ГДЕ ЖИЛ ГОГОЛЬ В 1829 г. Литография, 1951 г.
ДОМ ИОХИМА СО ДВОРА. Фото автора. 1969 г.
Пришлось «приняться за ум, за вымысел», как пишет Гоголь в том же письме матери, где рассказывает о своем новом жилище. Здесь же он просит ее сообщить ему обряды и обычаи малороссиян, описания платья, носимого крестьянскими девками, до последней ленты, а также сведения о колядках, о русалках, об Иване Купале, о духах и домовых.
Это — первые намеки на грядущие «Вечера», первые предвестники гоголевской работы над ними. Именно в доме Иохима на Мещанской Гоголь делает поворот в своем петербургском существовании — садится за стол и берет в руки перо.
Дом Иохима сохранился до наших дней, это довольно «породистое» здание на в целом невзрачной бывшей Большой Мещанской или просто Мещанской, как ее называли проживавшие здесь современники Гоголя.
В «Невском проспекте» Гоголь поселил в Мещанской пассию поручика Пирогова — хорошенькую и глупенькую немочку, жену жестяных дел мастера Шиллера. «Они вошли темными Казанскими воротами в Мещанскую улицу табачных и мелочных лавок, немцев-ремесленников и чухонских нимф. Блондинка бежала скорее и впорхнула в ворота одного довольно запачканного дома». Другого своего героя — маиора Ковалева из повести «Нос» — Гоголь поместил тоже поблизости, в Садовой улице, той самой улице, которая начиналась от Сенного рынка, находившегося в десяти минутах ходьбы от дома Иохима. Дом Иохима выходит фасадом на Столярный переулок (теперь улица Пржевальского), переулок — на «канаву». Через канал переброшен Сенной мост с деревянным настилом, а с моста открывается Сенная площадь — царство петербургской толкучки, вече спроса и сбыта, торговли, перепродажи, деревенская Русь посреди городской Руси. На Сенной площади помещался Сенной рынок, он описан Достоевским в «Преступлении и наказании». На камнях этой площади просил прощения у народа раскаявшийся убийца Раскольников.
Для Гоголя это было место, где он толкался, чтобы послушать разговоры, прицениться к репе и луку, к лошадям и сену, послушать гудящее море толпы, слух на разноязыкие голоса которой у него был идеально настроен.
Садовую улицу пересекает бывший Вознесенский проспект (ныне проспект Майорова), на нем находилась цирюльня Ивана Яковлевича, того самого, что отрезал нос несчастному Платону Кузьмичу Ковалеву. Здесь же, на углу Вознесенского проспекта, в одном из номеров гостиницы «Неаполь» Гоголь сжег напечатанную поэму «Ганц Кюхельгартен». В этой гостинице жил до 14 декабря 1825 года Петр Каховский, отсюда он отправился на Сенатскую площадь.
«Ганц Кюхельгартен» был напечатан на собственные средства Гоголя, под псевдонимом В. Алов. На него без промедления откликнулись журнал «Московский телеграф» и газета «Северная пчела». Отзывы были убийственны.
Гоголь вместе со своим слугой Якимом Нимченко отправился по магазинам, скупил у книгопродавцев все экземпляры и, сняв номер в «Неаполе» (благо гостиница находилась поблизости), сжег их. О своей поэме и ее участи он никогда не вспоминал более.
История с «Ганцем» была тяжким ударом для никому не известного таланта. Гоголь в отчаянии даже покинул Петербург и уехал в Германию, в Любек, удивив этим поступком мать (деньгами которой, данными ему на оплату долгов в опекунский совет, он воспользовался), и друзей, и собственного слугу.
С этих пор он еще более будет бояться предать свои труды огласке и даже матери станет писать, что если его сочинения когда и выйдут, то будут «на иностранном языке». Живя у Иохима, Гоголь не знал, что в том же доме, только в квартире окнами на Большую Мещанскую, живет другой поэт — Адам Мицкевич.
Позже Гоголь познакомится с ним в Париже, но в те дни, когда начнут роиться у него в голове будущие образы его малороссийских повестей, когда задумается он о своем истинном призвании, рядом будет биться сердце другого поэта.
ПЕТЕРБУРГ. САДОВАЯ УЛИЦА. Литография XIX в.
«ГАНЦ КЮХЕЛЬГАРТЕН». Титульный лист издания, 1829 г.
2
В начале 1829 года Гоголь сделал попытку познакомиться с Пушкиным. Из-за Пушкина, из желания встречи с Пушкиным, желания жить рядом с Пушкиным и ехал он в столицу. Все его честолюбивые надежды, поверх которых лежали мечты о юридическом поприще, были в глубине надеждами поэтическими, связанными с поэзией, с писанием прозы и стихов. Привезя в Петербург поэму «Ганц Кюхельгартен», кому Гоголь мог ее показать? Только Пушкину. Не одному Пушкину (он, когда поэма была напечатана, разослал экземпляры и П. Плетневу, и Н. Полевому, но Пушкину в первую очередь, Пушкину как высшему судие.
Предание относит это посещение к первым месяцам 1829 года. Гоголь жил или в доме Трута или уже перебрался к Иохиму. Так или иначе, он должен был миновать уже обжитую им часть Петербурга и выйти на Невский, а там у Полицейского моста свернуть на Мойку, где в трактире Демута, в 33-м номере, состоящем из двух комнат, жил Пушкин. Гостиница Демута была рядом с проспектом (ныне на этом месте стоит дом № 40).
Гостиница Демута была известной гостиницей в Петербурге. Здесь живали А. П. Ермолов и П. Я. Чаадаев, тут бывал у Пушкина Мицкевич. Останавливался здесь К. Н. Батюшков, снимали комнаты П. И. Пестель и А. С. Грибоедов.
Пушкин, тогда еще не женатый, вел, по словам автора книги «Пушкинский Петербург» А. Яцевича, рассеянную жизнь. «Все утро, лежа в постели, он читал и вставал лишь при приходе гостей. Тогда он усаживался за столик и, беседуя, полировал свои ногти».
В тот вечер, когда Гоголь осмелился навестить его, Пушкин отсыпался после затяжной карточной игры. Слуга не пустил молодого человека на порог, сказав, что «хозяин почивают». «А что, всю ночь работали?» — спросил Гоголь. Слуга только махнул рукой и закрыл дверь.
Гоголю повезло. Прими Пушкин начинающего поэта, прочти его поэму (хотя точных свидетельств, что это был именно «Ганц Кюхельгартен», нет), несдобровать бы тому. Вряд ли бы Пушкин одобрил это слабое подражание ему, Пушкину, и немецким романтикам.
По рассказу Гоголя, записанному П. В. Анненковым, он, оробев на подходе к гостинице, вернулся на угол Невского и Мойки и в кондитерской Вольфа и Беранже выпил рюмку ликера, чтоб унять нервную дрожь.
Он очень хотел увидеть Пушкина. Пушкин был его кумир. Все стихи Пушкина, появлявшиеся в печати, он знал наизусть. В гимназии тайно переписывали главы «Онегина». Все нежинские пииты подражали Пушкину, молились на Пушкина.
Судьбе было угодно, чтоб Гоголь и Пушкин встретились в другое время и при других обстоятельствах.
«Демут» находился в 1-й Адмиралтейской части, комнаты даже в четвертом (самом неаристократическом) этаже стоили в двадцать раз дороже, чем «чердак» Гоголя. Сохранилась, кстати, опись прихода и расхода денег на декабрь и январь 1829—1830 гг., которую Гоголь, живя по большей части на средства матери, составил для Марии Ивановны: за квартиру — 25 рублей, за стол —
25 рублей, на дрова — 7 рублей, на свечи — 3 рубля, водовозу — 2 рубля, на чай, сахар и хлеб — 20 руб., в библиотеку для чтения — 5 рублей, на сапоги — 10 рублей и т. д.