По следам полка Игорева
Шрифт:
А то ещё славный хоробр Святослав Ольгович на нас как на половцев ударит.
Буй-Тур Всеволод загоготал. Князь Игорь покосился на брата. Тот превосходно себя чувствовал, по всему видать, на своем Бобыле, белом боевом коне, в золочёном доспехе, под собственным стягом, впереди закованных в железо полков. Игорь вздохнул: на войне у Буй-Тура и разум, и чувства что у рядового дружинника: тому всегда хорошо на походе, даже если парится он в ржавом железе. Хорошо ему в походе, потому что тяжкий воинский труд, неприятности и опасность для самой его жизни – всё это минует дружинника до той поры, когда поход заканчивается. Князю же в походе не до отдыха, он мыслями трудится…
– Вежи!
Игорь подумал, что Рагуил, сегодня поистине заменивший ему близорукие глаза, в своей услужливости даже несколько назойлив. Он и сам давно понял, что если чёрные пятнышки вдали не исчезают, а как бы разбухают, то это не войска, а вежи, захваченные молодыми князьями и ковуями.
Всё так же шагом, с копьями на пятках стремян, продвигались вперёд дружины Игоря и Всеволода, а тени их на степной молодой траве всё удлинялись. Облако комаров всё так же гудело над войском, а в белом жарком небе повисли над ним орлы-стервятники, и на ближайшую рощу, дружно каркая, опустилась станица воронов. Ну, эти опытному воину не в диковину: где войско, там и птицы-трупоеды, надеющиеся на поживу себе, но почему половцы отаборились со своими вежами на этой заболоченной речонке, поистине комариной (так и названа на их языке, Суугли, то есть «река мошкары»)? Мало того, ещё и грязная какая! Вон Бобыль словно в серых чулках.
– Княже! Игорь Святославович!
Он отмахнулся: сам уже рассмотрел, что с вежами неладно. Раздавались женские крики, а возле веж сидели неподвижно одни старухи-половчанки. Охраны из дружинников, которую здесь непременно должны были оставить молодые князья, словно и не бывало.
Игорь остановил полки и передал им приказ: никому не покидать строя. Князья с сопровождающими осторожно подъехали к крайней веже и уставились на гору кожухов и ковров, возвышавшуюся рядом с нею. Внезапно крики и стоны, доносившиеся из вежи, смолкли, и из неё, сквозь кожаный полог, выпал простоволосый дружинник-русич. Подтягивая штаны, встал он на ноги и, заслонив грудью кучу тряпья, завопил:
– Не трожь! Имано есть князем моим Святославом Ольговичем!
Буй-Тур, недолго думая, ткнул наглецу в лоб кулаком в железной перчатке, ловко подхватил его, не давая упасть, и принюхался.
– А ведь пито было у подлеца, – сказал с некоторой даже завистью и отпустил тело на траву.
– Вино или кумыс? – задумчиво осведомился Игорь.
– Вино – и сладкое. Гишпанское, возможно. Это распробовать надо.
– Я те попробую, брат! Ведь в походе мы. Скачи к своим курянам, успокой их. Как только наведу тут порядок, будем становиться табором.
Порядок наводил, разумеется, тысяцкий Рагуил, вывел для того из строя дремлющих в седле новогородцев первые два десятка. Пока устроили стан, пока отправили во все четыре стороны сторожей, отгорел закат, показавшийся Игорю необычайно кровавым, и сгустились сумерки. О молодых князьях и ковуях, которым давно пора было вернуться, и вести пока не приходило.
Зато на холмах на полуночь и на запад от северского стана замерцали далёкие костры.
К Игорю, обсуждавшему с тысяцким, как ловчее и безопаснее напоить коней в Суурлии, подошел Буй-Тур Всеволод. Помолчал. Игорь незаметно принюхался: сторожа, поставленные Рагуилом у вежи, куда велено было снести все корчаги с вином, князю, понятно, не указ. Нет, вином не пахнет. Почувствовав неловкость, Игорь проговорил:
– Мы тут, брат, решили разжечь костры. Пусть ребята горячей каши поедят. Да и наша молодёжь мимо табора не проскочит.
– С ними хитрец Ярославов, Ольстин. Конечно же, брат, пусть разжигают, уже всё одно от половцев не спрятаться, – рассеянно отозвался Всеволод. И вдруг оживился. –
– Опять ты забыл про праздник, язычник…
Игорь как раз выталкивал означенную девку из шатра, удивляясь бедности полученного удовольствия, когда в её болтовне, к коей до того не прислушивался (молола звонким своим язычком всю дорогу), вдруг прозвучало знакомое имя. Игорь встрепенулся, удержал её за рукав:
– А ну-ка, повтори…
Красные отблески недальнего костра, падавшие на размалёванное лицо половчанки, осветили её довольную улыбку. Она протянула руку ладошкой вверх и сказала, медленно на сей раз выговаривая:
– Кончак обещать конязь хабар… Куны!
Да, он не ошибся… Кончак. Это имя будто смыло наползающую на князя дремоту. Он выпихнул-таки девку наружу и крикнул Тренке, чтобы тот отвёл её к прочим пленницам, а потом поскорее принёс ему к костру захваченный днём бунчук. В древко вцепился обеими руками.
– Тренка, где тысяцкий?
– Залез в вежу поспать. Разбудить, княже?
– Не нужно.
Старик Рагуил и без того, словно железный, двое суток без сна мотался, пусть отдохнёт. Бунчук он рассмотрит и сам: вблизи видит всё прекрасно. Так, челка обычная, из лошадиного хвоста, хной выкрашенного. Древко небрежно покрашено красным и плохо обстругано: Игорь, не успевший снова надеть перчатки, едва не занозил ладонь. Вверху древко обвернуто тонкой серебряной пластинкой, а вот и хоруговь, вверху к навершию привязанная, – простая дощечка, с одной стороны белая, с другой – тоже красная. А вроде и не совсем белая… Игорь снова перевернул хоруговь и повернул её к свету – на плоскости дощечки проявился вырезанный ножом и натёртый серой грязью рисунок, и был на нём… Да, неведомый зверь, похожий на уродливого человечка, но с хвостом и с большими круглыми ушами. Обезьяна, вот кто. Простой народ считает сего зверя ни много ни мало, как бесом во плоти (тут Игорь перекрестился), однако на самом деле это забавное создание, стоящее больших денег. Прыгало такое по терему великого князя Святослава Всеволодовича, пока не сдохло. Так, так…
Князь Игорь уже обо всем догадался и страшился своей догадки.
Глава 6
Военный совет и начало битвы
Судя по звёздам, начавшим бледнеть, ночь шла к концу. Соловьи щебетали вовсю, однако вскоре должны были замолчать. Оттуда же, с речки, доносилось и карканье воронов, проснувшихся и обсуждавших свои вороньи дела. Теперь уже и на полудень от стана появилась между небом и землёй цепочка красных светлячков.
Молодые князья валялись прямо на траве в тех самых местах, где полчаса тому назад скатились со своих коней и приказали оруженосцам развязать на себе доспехи. Буй-Тур Всеволод сидел на кошме, Игорь на своей раскладной скамеечке, тысяцкий Рагуил, боярин Ольстин Олексич и старейшина Алпар – прямо на траве.
– Времени на разговоры мало, – отрубил князь Игорь. – Кто прав, кто виноват, разберёмся позже, если живы останемся. Решать надо, как сейчас нам поступить.
Ольстин, далеко ли вы заехали на восток и что видели?
– Я не мог остановить молодых князей. Они всё пытались настичь половцев, а те были на свежих конях. Дружинники Владимира Игоревича и Святослава Ольговича похватали нескольких отставших беглецов, но вынуждены были вернуться, потому что впереди увидели костры большого становища. Я понял дело так, что основные силы половцев стоят на берегах Тора. Ковуи отказались подъехать поближе и разведать. Можно будет ещё допросить языков.