По следам снежного человека
Шрифт:
Люди, проведшие много лет в Гималаях, писали о страхе перед йети, несомненно, распространенном среди местных жителей. Один вспоминал, как проводник уговаривал его не рисковать и не отходить по ночам от лагеря из-за опасности встречи с «громадным животным».
Мы благодарны авторам всех этих писем, ибо, как это обычно бывает, разрозненные факты, взятые по отдельности, не представляющие никакого интереса, в своей совокупности начинают приобретать существенное значение. Приятно было также узнать, что столько здравомыслящих и опытных людей не сомневалось в существовании в Гималаях каких-то таинственных существ, которых стоит попытаться отыскать.
Но вернемся к нашим приготовлениям. Прошло немного времени, и Том нашел двух человек, которые должны были ему помогать при киносъемках. Один из них, Стенли Дживс,
Вторым был Чарлз Лагус (в дальнейшем мы будем его называть данным ему прозвищем «Чанк» [24] , чтобы отличить от Чарлза Стонора). Чанк являлся не только первоклассным кинооператором, но и универсальным техником, прекрасно справлявшимся с нашими сложными переносными радиотелефонными аппаратами. Чанк раньше никогда не бывал в Гималаях, но в Европе он когда-то завоевал звание чемпиона по лыжам среди юношей. Стен не только никогда не бывал в Гималаях, но даже не покидал Англии. Путешествие, которое ему предстояло проделать на «Стратерде», было его первым морским плаванием; перелет через предгорья к Катманду должен был стать его первым знакомством с самолетом. Его юмористические безыскусственные комментарии к собственным переживаниям, как и замечания по поводу всего виденного им впоследствии, высказывавшиеся на сочном ланкаширском диалекте, были для всех нас постоянным источником развлечения. Я редко встречал более добродушного человека.
24
Chunk — по-английски коренастый полный человек. (Прим. ред.).
10 декабря Чарлз Стонор выехал в Катманду. Остальная часть авангарда экспедиции начала уже приобретать определенные очертания. Джералд Рассел встретился в Калькутте с Бисуасом, и вдвоем они взялись за дела, незаконченные Чарлзом.
В Катманду Чарлз застал все в порядке. Своего решения приехать в декабре швейцарцы не осуществили. Насколько удалось узнать Чарлзу, наши соперники вернулись к первоначальному плану — начать свою экспедицию в середине февраля.
Поэтому Чарлз телеграфировал нам о намерении двинуться в Намче-Базар в качестве «передовой партии» из одного человека. Для такого шага были очень веские причины. Мы не имели данных о тех условиях, какие могут встретиться нам во время двухсотсемидесятикилометрового перехода к Намче в середине зимы. Нам предстояло перебраться по меньшей мере через один перевал высотой в 4000 метров — Ламджуру. Возможно, он окажется занесенным снегом; я знавал более низкие перевалы, которые были занесены снегом уже в конце сентября.
Если через Ламджуру нельзя будет пройти, то лучше, чтобы это заранее установил Чарлз с небольшой группой шерпов, и тогда главным силам экспедиции с ее огромным обозом из трехсот носильщиков не пришлось бы неожиданно застрять в диких горах. Если Чарлзу удастся добраться до Намче, он сможет сэкономить ценное для нас время, произведя рекогносцировку района и наметив те долины, где имеется больше всего шансов обнаружить йети. Из-за вынужденных задержек основная партия сможет прибыть в Намче с опозданием недели на три. Мы смогли бы наверстать потерянное время, если бы к моменту нашего прибытия вся предварительная работа была уже проделана. Итак, мы ответили Чарлзу, чтобы он действовал.
Чарлз блестяще выполнил свою задачу. Как читатель увидит из трех отчетов, помещенных в конце первой части нашей книги, трудно было переоценить значение проделанной им работы. Благодаря изощренному уму ученого, он смог уяснить себе то, о чем люди, думавшие исключительно о восхождениях, лишь смутно догадывались.
До прибытия Чарлза в Намче-Базар многочисленные данные, имевшиеся у шерпов относительно, йети, оставались почти неизвестными. Когда основная группа участников добралась до места, для нас уже был готов подробный план действий. Мы не только в точности знали, кого мы ищем; мы имели совершенно ясное представление о внешнем виде животного, о его привычках и о том, где его вероятней всего можно обнаружить.
Глава 6
Мы двигаемся в Непал
Так как Чарлз отправился вперед, то мы сочли необходимым возможно скорей послать в Катманду другого участника экспедиции. Его задача должна была состоять в том, чтобы завершить приготовления, в частности нанять отряд носильщиков и организовать вспомогательную партию, на случай если Чарлз попадет в затруднительное положение. Я живо помнил, как в прошлом году на обратном пути с Эвереста мне пришлось одному, тяжело больному преодолевать возникшие передо мной препятствия. Такого испытания я никому не пожелал бы.
Кроме меня, никто не мог выехать немедленно, и было решено, что поеду я. Мне предстояло увязать концы с концами в Дели и в Калькутте, а затем сразу двинуться в столицу Непала. Билет был заказан на 20 декабря. Преждевременный отъезд явился для меня большим огорчением, так как раньше я надеялся провести рождество с женой и нашими четырьмя малышами, но при создавшихся обстоятельствах другого выхода не оставалось. Мое настроение не улучшилось, когда в воскресенье вечером наш самолет покинул площадку перед ангаром и стал подруливать к взлетной дорожке. Едва мы заняли место на старте, как пелена густого тумана заволокла аэродром. В течение часа мы безуспешно ждали, не рассеется ли туман: вылет был отложен на завтра; первую ночь своего путешествия мне пришлось провести в холодном номере гостиницы в Ричмонде. В Дели я прибыл вечером 22 декабря — единственный «сухой» день недели.
Всего двое суток оставалось до рождественских праздников; они совпали с концом недели, и это означало, что следующие три дня окажутся полностью потерянными. А работы было по горло. Предстояло оформить в непальском посольстве визы, в частности для тех, кто прибудет позже; выяснить возможности транспортировки наших грузов по Индии и освобождения их от таможенных пошлин; получить от министра почты и телеграфа разрешение пользоваться системой связи индийского посольства в Катманду для отправки корреспонденций в газету с оплатой на месте получения. Следовало сделать множество покупок, в том числе ряда научных справочных изданий, которые в другом месте достать было не так просто. Во всей этой работе мне оказал очень ценную помощь Прем Бхатия, сотрудник журнала «Стейтсмен»; ему предстояло быть нашим «связным» в Дели, подобно тому, как Саксена являлся нашим «связным» в Катманду.
Итак, покончить с делами до рождества мы не могли. Это означало, что мне не удастся выехать в Калькутту раньше вторника 29 декабря. С одной стороны, задержка оказалась к лучшему, так как Тенцинг находился тогда в столице в качестве гостя премьер-министра Неру. Нам надо было еще обсудить с Тенцингом вопросы, касавшиеся оплаты шерпов, их питания, выдачи денег на дорогу и т. д., и, таким образом, я избавился от дополнительной поездки в Дарджилинг. В доме премьер-министра — последний раз я был в нем, когда там находилась резиденция генерала сэра Клода Окинлека, занимавшего должность главнокомандующего индийской армией, — Тенцинг встретил меня со своей характерной сияющей улыбкой. Я нашел его очень сильно похудевшим со времени нашей последней встречи; он сообщил мне, что все еще не восстановил веса после тяжелых испытаний на Эвересте, и ему не хватает десяти килограммов до нормы. Быстро покончив с деловой частью, мы затем долго и с удовольствием беседовали о людях и горах. Тенцинг с энтузиазмом относился к поискам йети, и одно время мне даже казалось, что он искренне готов отказаться от многочисленных скучных дел, которыми собирался заняться, и принять участие в нашей экспедиции.
Прилетев в следующий вторник на Калькуттский аэродром, я снова встретился с Тенцингом. На этот раз с ним была и его супруга, остальные члены семьи и все обычное окружение. Теперь он уже знал, что не сможет отправиться с нами, но в знак дружбы обещал прислать к нам своего зятя Неми, мужа Пем Пем. Неми оказался великолепным приобретением. Он был одним из немногих шерпов, служивших в армии. Он вступил в первый полк гурков, а затем по собственному желанию был переведен в парашютные части и совершил восемнадцать прыжков с парашютом. После демобилизации он служил в Калькуттской военизированной полиции. На него полностью можно было положиться, и мы без малейших колебаний оставляли на его попечение базовый лагерь с мешками, набитыми серебряной монетой, а сами отправлялись в окрестные горы.