По следу четырех
Шрифт:
– Почему? – удивился Костя.
– Меньше врать придется! Я ей про себя могу правду рассказать или почти правду! Живу одна, мать замуж вышла, отца не помню, словом, девчонка из неблагополучной семьи, а на тебе, Костя, большими буквами написано – мамин сыночек!
– Знаешь, старик, а ведь Матильда права! – заметил Митя.
– Но как же ты к ней подберешься, к этой Раисе? Я ведь уже с ней познакомился… – растерянно проговорил Костя.
– Уж как-нибудь подберусь, дело нехитрое!
– Пожалуйста! – согласился
– Ну! А я что говорю! – закричала Матильда.
– Ты хочешь сказать, что ты тоже обдрипанная? – усмехнулся Костя. – Что-то незаметно!
– Если хочешь знать, я просто скорее найду с ней общий язык, вот в чем дело! А где надо, сыграю роль.
– По вдохновению? – поддразнил Матильду Митя.
– Именно по вдохновению! Печенкой чую, что-то тут будет! Куда-то она меня выведет!
– Девчонки, а вы уоки-токи взяли? – встревожился Митя.
– Взяли, конечно! – ответила я.
Когда мы вышли из метро, Матильда заявила:
– Я иду вперед, вы можете наблюдать только издали, я с вами не знакома! А ты, Костя, вообще держись подальше!
– Слушаюсь, ваше благородие!
– Моть, а мне тоже нельзя с тобой? – спросила я.
– Пока нет, а там посмотрим! Все, я пошла!
И Матильда решительно направилась к переходу через Ленинский проспект. Мы немного подождали и двинулись за нею. Вот она уже подходит к палатке, заглядывает внутрь. Судя по ее поведению, Раиса на месте. Отлично! О чем-то они говорят, и вскоре Раиса уже впускает Матильду внутрь. Ну и Матильда!
– Мне это не нравится, – проговорил Костя.
– Почему? – спросила я.
– Потому что в этих палатках такая публика трется! Ужас просто!
– Да разная там публика бывает, – заметил Митя. – И студенты, и врачи, и педагоги!
– Ты эту Райку видал? Типичный педагог! И окружение сугубо педагогическое! – раздраженно откликнулся Костя.
Он, видимо, очень волновался за Мотьку. Прошло еще минут двадцать, и Мотька вышла из палатки. Что-то еще сказала, стоя на пороге, помахала ручкой и не спеша пошла в нашу сторону. Поравнявшись с нами, она сделала вид, что не знает нас, и направилась к метро. Мы за ней. Я то и дело проверяла, нет ли за Мотькой хвоста. Но нет, все было спокойно.
Уже в вагоне метро мы наконец подошли к ней.
– Ну, что? – спросил Костя.
– Порядок! Мы теперь с ней подружки! Она мне будет покровительствовать!
– Покровительствовать? В чем? – воскликнул Митя.
– В продаже краденого!
– Что? – хором закричали мы.
– А вы думали, в чем?
– А что это ты собираешься продавать, какое краденое? – поинтересовалась я.
– А вот!
Мотька вытащила из кармана тонкую золотую цепочку.
– Что это? Откуда? – испугалась я.
– Это мамина. Тут замочек сломан, и она ее не носит.
– Так ты собираешься ее продавать?
– Точнее – я собираюсь ею торговать! А продать не продам, конечно!
– Но как?.. – не могла я взять в толк.
– Очень просто! Я начала с того, что предложила ее Раисе задешево…
– А если бы она согласилась? – спросил Костя.
– Если бы да кабы, во рту выросли б бобы…
– Матильда, не груби! – одернул ее Костя. – И будь добра, расскажи все по порядку, слово в слово.
– Ладно, домой сейчас придем, тогда расскажу, а то тут шумно очень, орать приходится.
Дома Матильда поставила на плиту здоровенную кастрюлю щей.
– Вот пока щи согреются, я вам все расскажу. А ругать вы меня будете уже после щей. Договорились? – лукаво спросила она.
– Ладно, рассказывай! – прикрикнул на нее Костя. – Не томи!
– Ну вот, подхожу я к палатке, кругом никого, я сразу к этой Раисе, мол, так и так, есть золотая цепочка, нужно ее сбыть. Она говорит: «Покажь». И приглашает зайти. Захожу. Она берет цепочку, пристально разглядывает, потом спрашивает, откуда она. Я говорю: «Моя, от мамы осталась», и между прочим вкручиваю ей, что я сирота казанская, живу вообще одна…
– Ты спятила, да? – взвился Костя. – Может, ты ей и адрес дала?
– Пока нет, – невозмутимо отозвалась Мотька. – Но она, Раиса эта, ко мне прониклась… Посочувствовала. Она вроде бы тоже сирота, живет с теткой. Сказала, что узнает насчет цепочки, и еще сказала, если хочу, могу завтра с утра вместе с ней пойти на толкучку!
– Зачем? – вырвалось у меня.
– Как зачем? Ясное дело, торговать!
– Чем? – быстро спросил Костя.
– Я буду свою цепочку толкать… и кое-что еще…
– Матильда, ты чего-то недоговариваешь, – определил Митя.
– Понимаете, чтобы втереться к ней в доверие, я намекнула, что у меня еще кое-что есть… не мое.
– Краденое! – ахнула я.
– Конечно! А как же иначе она поймет, что я своя и мне можно доверять?
– Но что же ты хочешь там толкать? Мамины цацки? – поинтересовался Костя.
– Нет! У меня у самой есть сережки с бирюзой, бабушка подарила, когда я в школу пошла.
– И ты их продашь? – испугалась я.
– Что я, псих, что ли? Я же сказала, торговать – еще не значит продать!
– Иными словами, ты притворилась воровкой? – заключил Костя.
– Так получилось!
– А вдруг тебя заметут? – предположил Костя.
– С какой это радости? – возмутилась Матильда.
– Ну, мало ли…
– Не беда, вы меня отмажете! В крайнем случае обратитесь в милицию, у меня перед ней заслуг немало! – гордо проговорила Мотька. – На то вы и друзья!
– Шарапов наших дней! – сквозь зубы проговорил Костя.
– У тебя есть другие предложения? – осведомилась Мотька.
– Пока нет, к сожалению.