По следу оленя

Сетон-Томпсон Эрнест

8

Наконец олень и охотник очутились в небольшом лесу, со всех сторон окруженном болотами. Три тропы вели в этот лес, который, казалось, был предназначен для последней, страшной встречи оленя и Яна.

Осторожно прошел Ян по второй тропе, снял с себя куртку и пояс, повесил на куст, а сам вернулся к болоту.

С величайшей осторожностью, боясь хрустнуть веткой,

побрел он по третьей тропе и спрятался в кустах. Немного погодя он тихо свистнул, как свистит сойка, чуя приближение опасности.

Олени всегда следят за криком сойки. Из своей засады Ян видел, как большой олень, насторожив уши, пробирался на пригорок, чтобы осмотреться. Тихий свист Яна превратил оленя в неподвижную статую. Но кусты и деревья загораживали его.

Олень постоял несколько минут, втягивая ноздрями воздух и вглядываясь вдаль. Он стоял спиной к Яну и, очевидно, не подозревал, что тот так близко. Ветер зашевелил рукава куртки на кусте. Олень быстро спустился с пригорка и, неслышно ступая между деревьями, бесшумно исчез.

Ян мучительно напрягал свой слух, чтобы уловить, куда он ушел. Он весь дрожал как в лихорадке, сердце стучало; ружье было давно наготове.

Он тихо, осторожно приподнялся, и в то же мгновение в трех саженях от него так же тихо поднялся, словно вырос из-под земли, большой олень — олень Песчаных холмов!

Два великолепных темных глаза смотрели на Яна. Ветвистые рога венчали большую красивую голову. Стройное тело было неподвижно, словно окаменело.

Ян и олень Песчаных холмов встретились наконец лицом к лицу. Жизнь оленя была теперь в руках Яна.

Олень стоял, как изваяние. Он стоял и смотрел прямо в глаза Яну своими большими, правдивыми глазами.

Ружье дрогнуло в руке Яна. Он поднял его и снова опустил, потому что олень не сводил с охотника своего ясного взора, стоял неподвижно и смотрел на него.

И Ян почувствовал, что волнение его утихает, что зубы уже не стучат, что в нем разливаются спокойствие и радость.

«Стреляй, стреляй скорей! Ведь ты этого добивался!» — говорил в нем какой-то голос. Но голос этот звучал так неуверенно, так слабо…

И Ян вспомнил

одну страшную ночь, когда его преследовала стая волков, когда он, изнемогая от усталости, в ужасе ждал их приближения. Он вспомнил убитую важенку и снег, обагренный ее кровью — кровью преступного убийства. Ему вспомнились глаза умирающей важенки, ее робкий, умоляющий взгляд, которым она как будто хотела сказать: «Чем я перед вами провинилась?»

Мысль об убийстве казалась теперь невозможной. Ян смотрел на оленя, и олень не сводил с него своих умных, ясных глаз. Казалось, они читали в глазах и сердцах друг друга. Ян не мог отнять у него жизнь, и то, что давно уже зарождалось в нем, что незаметно укреплялось и зрело, заговорило вдруг властно и громко. Этот голос говорил:

«Бедное, прекрасное животное! Долго мы были врагами: я был преследователем, ты — жертвой. Но теперь все переменилось. Мы смотрим в глаза друг другу, мы дети одной матери — природы. Мы не можем поговорить, но мы можем понять друг друга без слов. Теперь я понимаю тебя, как раньше никогда не понимал. И я уверен, что и ты понял меня. Жизнь твоя в моих руках, но ты уже не боишься меня. Мне рассказывали про одного оленя, который, когда его окружили собаки, бросился к охотнику и искал у него защиты, и охотник спас его. Так и я много дней преследовал тебя, а теперь ты можешь без страха стоять передо мною. Никогда рука моя не поднимется, чтоб убить тебя. Мы — братья, прекрасное создание, только я старше и сильнее тебя. И если бы сила моя могла всегда оберегать тебя, ты никогда не знал бы опасности.

Ступай, без страха броди по лесистым холмам — никогда более не стану я преследовать тебя. Чем больше я узнаю жизнь, тем ближе становишься ты мне, и я не могу смотреть на тебя как на добычу, как на лакомый кусок мяса.

Ступай спокойно, без страха.

Мы никогда с тобой не встретимся. Прощай!»