По слову Блистательного Дома

Гаглоев Эльберд Фарзунович

— Как? — удивленно спросил Андрий. — Какая жалость! Вы представляете, оказывается, мы бились с посланными нам в помощь новыми воинами Блистательного Дома. И эти достойные воины, с которыми мы так славно бились, наши союзники.

— А с чего же они напали на нас? — пришла очередь изумиться мне.

— Вы не поверите, достойный Саин, но в горячке боя они перепутали строй воинов господина нашего лорда Шарм'Ат со строем степняков или мятежников.

— Я и не поверю.

— Да и мне, признаться, верится с трудом. — Внимательно посмотрев на меня, с ударением добавил: — С большим трудом. Но нам надо отпустить

их, дабы они смогли залечить раны, — многозначительно вскинув бровь, равнодушно всполошился он.

Подскакал к маленькому жесткому квадрату, ощетинившемуся копьями.

— Достойнейшие! — обратился он к нашим недавним врагам. — Вы прекрасно бились, чем доставили нам несказанное удовольствие. Но сама наша битва — следствие ужасной ошибки. Мы не враги вам. И вы вольны уйти к своим. Туда, — махнул он рукой им за спину, где собиралось то, что осталось после ловушки, устроенной лордом. — Думаю, вскоре вам пришлют вина, еду, лекарей. Идите же, — возвысил он голос, — с миром.

Я посмотрел на наш кусок поля боя. Каким тут миром может пахнуть? Мы славно им вломили! Наших на земле лежало втрое, если не вчетверо меньше.

Щиты раздвинулись, и к нам шагнул огромный ростом, очень массивный воин в тяжелой пластинчатой броне, с двуручником у пояса. Не снимая своего рогатого шлема, закрывающего лицо, проговорил:

— Между нами нет войны? — В густом голосе явственно сквозило недоверие.

— Клянусь честью!

— Клянусь честью, есть или клянусь честью, нет? — не унимался рогатый.

— Клянусь честью — нет войны между нами.

Рогатый опустился на одно колено.

— Ты победил меня. И поле твое.

Встал.

— Но мы не можем уйти, оставив тела наших братьев неприбранными и непогребенными. И прости, дрангхистар, но все их оружие принадлежит клунгу. Разреши нам забрать его.

— Был бы ты враг, не снизошел бы я до твоей просьбы, но сейчас — забирай.

— Благодаря смелости твоих воинов у меня осталось мало людей, и я прошу сейчас забрать лишь арбалеты. Потом мы вернемся с товарищами и соберем остальное.

— Арбалеты? А что это? — заинтересовался Андрий.

— Арбалет, — рявкнул воин.

Щиты раздвинулись. Из строя вышел сухощавый паренек с поименованным оружием в руках и подал его переговорщику.

— Прими его в дар, — протянул тот обеими руками смертоубийственный механизм. — Остальные же мы, с твоего позволения, соберем. Ибо они не собственность клунга, оружие семейное, и его надлежит передать наследникам.

— Подержите, Саин, — с опаской передал мне подаренную штуковину Андрий. Закивал головой: — Собирайте, собирайте.

— Благодарю тебя, мудрый вождь.

— Эй, почтенный, а как эта штука пуляет? — прервал я обмен любезностями.

— Соберите оружие, — обернулся к своим воин. После чего обратил свое высокое внимание на меня. — Умелый воин всегда овладеет новым оружием. А ты ведь умелый воин? — добавил он с издевкой.

Козел рогатый. Выпендривается. И мы выпендримся. Удивить решил. Видели мы такие арбалеты. Я наклонился с седла, подхватил заранее присмотренную пластинку, сунул в помповый механизм. Щелкнул и взвел оружие. Навел арбалет на шутника.

— Ну как, пока все правильно?

Рогатый ощутимо напрягся.

— Ты знаком с нашим оружием, незнакомец?

— Умелый воин всегда овладеет новым оружием, —

врезал я ему его же сентенцией.

Над полем опять зашлась свирель. Ей хрипло завторил рог.

— Лорд Шарм'Ат сзывает командиров отрядов. Поедемте, Саин, я должен вас представить, ведь честь победы принадлежит вам, — легкомысленно предложил кавалер, не озаботясь сентенцией «болтун — находка для шпиона».

Если бы взором можно было проткнуть, то я бы пал, насквозь проткнутый или пронзенный, но, по-моему, проткнутый лучше отражает сущность явления, так как глаза рогатого были туповаты.

— Благодарю вас, Андрий, но избавьте меня от этой чести. Всегда стеснялся руководства. Да и не к месту будет мое появление на совете. Вы вон лучше Тиваса возьмите. Он же мудрец. А я здесь останусь. На союзничков полюбоваться.

— Все никак не могу понять, достойный Саин. Вы так легкомысленны или так мудры?

Я закокетничал взором.

— Но вот хитры вы бесспорно. — И развернув коней, мы поехали в свое расположение.

Тивас

Тиваса, премьер-агента, Великого Мага и Колдуна, опытного царедворца, изящного интригана и изощренного дипломата надурили. Облапошили, как мальчишку. Развели, как лоха. Обманули.

Если бы не было так стыдно, он бы, пожалуй поорал. Громко. Долго. Слабопристойно.

Да, он расслабился. Да, ему казалось, что мощное здание Империи, возведенное его предшественниками, к вящему укреплению которого он приложил немало сил, было незыблемо, непоколебимо. И Тивас решил порешать маленькую проблему, проблему именно научного плана. Слабостью седогривого афро-американца была история этого мира. Слабостью, конечно же, полупрофессиональной, ибо где как не в истории прятались корни нынешних событий. В Столице у Тиваса была наиболее значимая библиотека. В ней содержались книги, манускрипты, свитки. В ней содержалось все то многое, что хранило память. Ведь живущие придумали множество способов рассказать об ушедшем. Каменные скрижали фандо, многолетние цветы аркагов, узор на платьях которых мог рассказать знающему много интересного, разноцветные камушки шилов. Многое, многое было в этой странной библиотеке. И не было вкуснее минуты, когда, спрятавшись ото всех, Великий Маг и Колдун погружался в разгадку очередной тайны.

И купцы знали о страсти всеми любимого целителя. И везли. Он щедро платил, мечтая когда-нибудь, в далеком будущем, поделиться скрытым от всех знанием с эстетствующими ценителями. Строгий холл лектория и глаза, юные глаза жаждущих знания.

Четыре года назад ему принесли часть обгорелой книги. Каково же было его удивление, когда в странных скачущих значках он узнал почти позабытое письмо Великой Степи. После того как Хушшар взяли и разграбили Масхат, считалось, что библиотека жрецов Отца Коней сгорела, и редко, очень редко в продаже оказывался один-другой лист, но вот так, кусок книги, никогда. Тивас нашел привезшего в столицу раритет и в долгой беседе выяснил у него, где удалось тому добыть эту редкость. Он услышал историю о каком-то степняке, который в благодарность за гостеприимство одарил купца этой случайно найденной в песках вещью. Тивас взял с купца слово о том, что если вдруг опять встретится ему тот степняк, узнать у него, где нашел он книгу.