По слову Блистательного Дома
Шрифт:
— Ладно уж. Младшего своего сбереги, — и исчез в строю.
Мараг повел коня в поводу, а навстречу ему, обгоняя сотрясающий землю клунг улаганов, несся одвуоконь его побратим.
— Поехали, сотенный. А то улаганы ударят. Костей не соберем.
Они с опаской обогнули клунг. Никто не повернулся в их сторону.
А за увалом, у ручья, приходило в себя то, что осталось от отважного и гордого своей силой семисотенного войска.
— Сколько их? — спросил Мараг у старого кенака.
— Двенадцать десятков.
Двенадцать десятков избитых, израненных людей.
Из семидесяти.
— На, присмотри за этим, — передал он уздечку коня
— А ведь я не шутил, сотенный. — Арфан подкрался, как всегда, незаметно. — Помощь я привел, — весело оскалил зубы.
Мараг глянул на зубы, на своих теперь людей, на шипастый шарик кистеня. Промолчал. И сплюнул под копыта коня арфана.
Тот спрятал зубы. Быстро спрятал.
Весь веселый мордобой, творившийся в жизнерадостной долине, мы просидели на горушке в сени в высшей степени приятного фруктового сада. В отличие от суровых латинян, фрукты мы хорошенько подожрали. И продолжали поджирать, наблюдая за перипетиями битвы. По диспозиции, которую кавалер Андрий получил, неизвестным мне и соответственно современной науке способом, мы должны были накачивать себя витаминами, а затем по данному нам сигналу скрытно просочиться в долину «вон по тому ущельцу, достойный Саин, видите, у сухих елей начинается» и атаковать. Кого атаковать, нам тоже станет известно из ожидаемого сигнала. Нам — это уже отнюдь не тому малому отряду, вышедшему из селения Залхат. Здесь, как выяснилось, весьма интересная метода мобилизации. По кличу лорда призывается так называемое полевое воинство. То есть мужчины от двадцати до сорока лет. Остальные представляют собой так называемое становое воинство, которое за пределами своих родных населенных пунктов службу, так сказать, не несет. Причем по дороге к нам присоединялось совершенно не все призывное население. Как объяснил кавалер Андрий, это было связано с тем, что «господин лорд наш» призвал людей под меч, что означало легкую степень мобилизации. Мобилизованные отнюдь не казались удрученными своей тяжкой долей, а наоборот, с большим энтузиазмом перли все необходимое вооружение тяжелого пехотинца и абсолютно не пытались закосить. Наоборот, радостно бросались выполнять все воинские экзерсисы, на организацию которых кавалер Андрий оказался большой затейник. Затем к нам присоединились четыре десятка латной копьеносной кавалерии.
— Мой гоард, — скромно объяснил кавалер.
У кавалера Андрия, скромника нашего, было под рукой восемь десятков кованой конницы. Пять он взял на войну.
Ясным солнечным днем из леса выбрели еще десятка три одетых в зеленое лучников, и предводитель их сообщил, что «верные Слову и ведомые Правдой они жаждут послужить лорду нашему Шарм'Ат» и наказать нарушителей правопорядка. Так лучников стало больше, и новые присоединились к прибывшим раньше. Они тоже с увлечением включились в военные развлекухи кавалера Андрия и лупили по мишеням, укрываясь за спинами щитоносной пехоты, которой собралось к тому времени с дюжину десятков.
А когда мы уже вошли в горы и до Ненужного Дола оставалось полперехода, ничем не примечательный склон горушки, на которой весело цвели цветочки, вдруг беззвучно отъехал в сторону, и из открывшегося провала вышли полтора десятка здоровенных, невероятно широких дядек с растущими казалось, из ноздрей длиннющими, заплетенными под подбородком усами. Дядьки были в доспехах, как у меня, с огромными, как дверь, щитами и
— Мужи семьи Саутуг поспешили на помощь своим братьям, верные Слову, — зарокотал каменно-тяжелый голос.
Кавалер Андрий очень обрадовался. Пообнимался с предводителем. Потом тот несмело пожал руку нашему духовному наставнику.
— Я рад, что ты с нами, человек Странной Крови.
Мне показалось или в голосе его пряталась опаска? Внезапный же у меня дружок. Афро-американец седогривый.
Странные ребята. Где-то по плечо мне ростом широкие, как мы с Унго. И не только в плечах широкие. Страшные мышцы играют под кожей доспеха.
Они вечером не стали принимать участия в воинских игрищах, и на мой вопрос «Почему?» их предводитель просто сжал толстую ветку дерева, под которым сидел. По руке побежал сок.
— Мы живем среди камней, а люди — среди деревьев, — рокотнул он.
Я сразу все понял. Как не понять.
И вот теперь мы сидели в тенечке и смотрели на панораму разворачивающейся перед нами уже второй битвы. Когда дальние увалы захлестнула темносерая лавина конницы, мы было встревожились, что будем обнаружены разведкой, но неразумный предводитель конных пренебрег этим важным элементом полководческой деятельности. В результате он не только не обнаружил нас, но и упустил еще целый ряд сюрпризов, которые ему уготовил «господин наш лорд Шарм'Ат», оказавшийся весьма злокозненным полководцем. В конце концов неразумный энтузиаст швырнул свою весьма недурную кавалерию на копья пехоты, на то, что в наше время назвали бы переносными оборонительными сооружениями, и под стрелы пристрелявшихся лучников. Апофигеем происходящего оказалась конная атака лорда, после которой у агрессора почти не осталось живой силы.
Неприятной неожиданностью оказалась небольшая группка одетых в черное мэнээсов, учудивших пожар, из которого на поле битвы явилась еще целая куча агрессивной и хорошо вооруженной публики.
— Тивас, тебе не кажется, что надо срочно пресечь деятельность вон тех мужчин в черном? — полюбопытствовал я.
— Кажется, кажется, — ответствовал наш идейный лидер. — Займешься?
— Естественно.
— Но они мне нужны живыми.
— Все?
— Хотя бы один. Лучше главный.
— Понятно.
— Постойте, постойте, достойные. Но у меня приказ. Вы не можете нас оставить.
— Кавалер, вы хотите, чтобы из дыма появился кто-то еще? — спросил Тивас.
— Пожалуй, нет.
— Тем более что вы знаете — приказы лорда на меня распространяться не могут, — вдарил логикой вторично Тивас. И сразу добил: — И на вверенных мне людей тоже.
— Хамыц, Баргул, поехали.
— Поехали, поехали, а то я себе уже все бока отлежал, — ответствовал измученный бездельем Хамыц вскинул себя на ноги и взлетел в седло.
— Друг мой, а как же я? — возмутился Унго.
— Достойный фавор, но мы же не можем оставить без охраны почтенного клирика. Вы же и ваш оруженосец сможете уберечь его от превратностей судьбы. Война… — многомудро надул я щеки. Там, где проскачет Унго, работа остается только собирателям трофеев. Хотя и им мало что достанется. Очень мелкие фрагменты. А если по ним пройдется копями его верный возитель, то и того меньше.
— Действительно. Вы, право, не по годам мудры. Друг мой, Эдгар, мы присмотрим за достойным клириком, — сообщил он своему оруженосцу.