По слову Блистательного Дома
Шрифт:
— За ними сами ходили?
— Нет. Пушистиков послали.
Урсрих довольно кивнул.
— Пусть смотрят.
— Уже высмотрели. Тайком от воинства отделились четыре с половиной десятка.
— Пошли за ними два десятка. Дай им пушистика. Пусть смотрят, что ушедшие делать будут.
— Помочь ли в случае нападения?
Урсрих задумчиво пожевал длинный ус.
— В том саду союзники наши, — ответил. — Пусть смотрят, что с пленными делать будут. Если чужане нападут, пусть тогда помогут.
Тивас
Неизвестное не то чтобы страшило. Тревожило. Эти самые в черном при одной мысли о том, что надо поведать о котлах, становились веселенького ярко-серого цвета, покрывались вонючим потом, и от них начинало смердеть ароматом жуткого страха. Блок. Весьма и весьма качественно поставленный. Тивас не знал здесь никого, кто мог бы так качественно закрыть человека. Хотя это и не означало, что такой умелец не существует. Только вот все больше и больше кусочков мозаики складывалось так, что выводы его о чуждости этих странных людей казались все обоснованнее и обоснованнее.
Тивас раздраженно отставил котел. Оснований для раздражения было множество. Чужаки эти треклятые. Все чужаки. И эти странные в черном, и серокольчужная Внутренняя Стража, и рогоглазые воители. Детали. Детали. Чуть более высокие скулы. Чуть более широкие переносицы. Чуть более близко посаженные глаза. Странный оливковый оттенок кожи у рогоглазых. Темно-серая, как посыпанная пеплом, у воинов Внутренней Стражи. Отдающая алым цветом, матово блестящая, как заживающий ожог, кожа людей в черном. Не зря, не зря носили они клобуки.
Некоторых видов вооружения, Тивас мог прозакладывать голову, никто не видел под этим солнцем.
Все это было весьма любопытно с точки зрения исследователя. Беда была в том, что эта группа антропологических загадок явилась с совершенно прозрачными захватническими целями. И с публикой этой надо было что-то решать. Побыстрее.
Еще Тиваса очень обеспокоил лорд. Странное у него было настроение. Им удалось-таки побеседовать наедине. Лорд Шарм'Ат, опытный царедворец, умелый интриган, талантливый полководец, выглядел… потерявшимся в лесу мальчишкой. Своим поведением он напоминал заболевшего человека, которому уже все известно о симптомах, явно проявившихся, о тяжести болезни, да в общем-то и о том, как долго осталось. Только этот больной не желает знать того, что с ним происходит.
— Кто вы? — таким вопросом начал он беседу. И сам же ответил на вопрос: — Не думаю, что самозванец. Но и моим добрым знакомцем Тивасом, Великим Магом и Колдуном, быть вы не можете. Почему, спросите вы. Да потому, что не далее как два дня назад получил от него весточку наш придворный мудрец, — изящно махнул рукой лорд в сторону неподвижно сидящей на небольшом табурете фигуры.
Вспорхнул отброшенный капюшон, и на покрытую плотной тканью спину обрушился водопад серебряных волос.
— Николло конт Хива, к вашим услугам, — весьма церемонно представился сухощавый мужчина, пытливо вбив тяжелый взгляд совсем не старых антрацитово-черных глаз в лицо Тиваса.
— К чему эти церемонии, Нико, — шагнул было он к старым друзьям, но…
— Ни шагу больше, — лязгнул лорд.
В руке
— Я стою. — Тивас успокаивающе поднял руки. — Но мне странно. Не больше двух часов назад вы пригласили погостить в Замке Шарм'Ат людей, с которыми насмерть бились, а теперь говорите со мной, с человеком, знающим вас с пеленок, под прикрытием лучников. Как с лютым врагом. Да вы спятили, лорд Шарм'Ат.
— Вам лучше помолчать, назвавшийся именем моего друга. — Клинок метательного кинжала слегка качнулся. — Прошу вас, Николло.
Седовласый мудрец с лицом юноши легко поднялся с табуретки. Поднял локти на уровень плеч. Упер друг в друга кулаки. Напрягся. Глубокая морщина взбороздила лоб, покрывшийся вдруг мутными жемчужинами пота. С усилием развел кулаки, меж которых заплясала яростная голубая молния. Кулаки развернулись, охватив нежно-голубую сферу. Руки Николло затряслись от напряжения, когда он вытянул их и всмотрелся сквозь сферу в Тиваса. Пот градом потек по враз постаревшему лицу, на шее чудовищными змеями вздулись жилы, мага шатало и корежило, как при сильном припадке падучей. Вдруг он отшатнулся, шагнул назад, как от толчка, руки расшвыряло в стороны, и с тяжелым стоном он осел на табуретку.
— И что вы можете сказать, Николло? — раздался бесстрастный голос лорда.
Тот поднял измученное, разом постаревшее лицо, изрезанное морщинами. Синяки проступили под глубоко запавшими, уставшими глазами.
— Это он, господин наш лорд, — прохрипел.
— У вас верные слуги, господин наш лорд Шарм'Ат, — холодно констатировал Тивас.
— Он не слуга, Тивас. И тебе прекрасно это известно. За проверку же прими мои извинения, — встал и глубоко поклонился.
— Прими и ты мои извинения. Я был несдержан, — поклонился в ответ чернолицый. — Друзей же надо беречь, — добавил и поднял руку.
Широкий рукав балахона, шелестнув, скатился на плечо, обнажая вздувшиеся мускулы. Между длинными пальцами засветилась золотым широкая чаша. В два шага достигнув Николло, Тивас наклонил ее, и на измученного волшбой мага опрокинулся говорливый грибной дождик, мгновенно впитался в кожу, и придворный мудрец удивленно разогнулся, будто сбросив усталость с плеч. Желтовая бледность сменилась румянцем, разгладились глубокие морщины, избороздившие недавно еще упругую кожу. Он встал и поклонился.
— Примите мои благодарности, Тивас.
— Побратим, а ты не забыл, что у нас тугие луки? — раздался из темноты веселый голос Урсриха. — Скажи, стрелять нам в доброго целителя или не надо?
— Не надо. Это он.
— Вот и славно, — из темноты вышагнул седоусый воин, опуская снаряженный роговой лук. — Иди, младший.
В темноте прошелестел тяжелый шелк.
— Теперь и поговорить можно, — с удовлетворением констатировал Урсрих.
— Нико, друг мой, — положил тяжелую руку на плечо придворному мудрецу Тивас. — Заклятие Проницающего Взгляда не стоит проводить в неподготовленном месте.