По светлому следу (сборник)
Шрифт:
Поезд теперь развил такую скорость, что прыгать с него было рискованно, но Малиновкин был хорошим спортсменом и спрыгнул благополучно.
ВРОНСКИЙ НЕРВНИЧАЕТ
О том, что в Большой Курган отправляется эшелон со взрывчатыми веществами, Вронский узнал еще вечером. Он тотчас же вызвал к себе инженера Ивашкина, отвечавшего за безопасность взрывных работ, и спросил, в каком состоянии находится аммонит, привезенный на прошлой неделе.
— Все как полагается, — не очень уверенно ответил
Ивашкин был рыхлым мужчиной, с трудом переносившим местную жару. Пухлое лицо его постоянно лоснилось от пота, соломенная шляпа, надвинутая на глаза, была обезображена какими-то грязно-желтыми пятнами, а огромный носовой платок, которым он беспрерывно вытирал лицо и шею, никогда не был сухим. Вронский, не любивший Ивашкина за эту удивительную потливость, разговаривал с ним, еле сдерживая брезгливость. Здороваясь, он никогда не подавал ему руки. Не имея оснований упрекнуть Ивашкина в плохом исполнении служебных обязанностей, он все же придирался к нему по всяким пустякам.
Вот и сейчас Вронский смотрел на него строгим, начальническим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— А почему у вас, Евсей Фомич, часть взрывчатки до сих пор еще находится на станции? — сухо спросил Вронский, наморщив нос при виде платка, которым Ивашкин торопливо вытер потную шею.
— Но, помилуйте, Анатолий Алексеевич! — взмолился Ивашкин. — С вашего же разрешения временно ее там держим. Но завтра же…
— Как завтра? — закричал Вронский, прерывая Ивашкина. — Сегодня же чтобы все было убрано! Ночью к нам целый эшелон аммонита пришлют, а тут еще этот не убран. Вы что, в сплошной пороховой погреб хотите превратить станцию? Немедленно убирайте взрывчатку куда хотите!
— Но позвольте, куда же я ее ночью дену?… — всплеснул пухлыми руками Ивашкин. — Ничего с него не случится до завтра. Она у нас в специальных вагонах-складах, оборудованных в соответствии с «Едиными правилами безопасности» — раздел пятый, глава одиннадцатая. Все вагоны без тормозов и тормозных площадок. Прежние двери забиты. Новые сделаны точно по «Правилам»: один восемь, на ноль девять. Открывается внутрь. Я ведь все это назубок знаю. Параграфы двести двадцать семь, двести двадцать восемь…
— Да что вы мне тут инструкции цитируете! — разозлился Вронский. — Сам знаю, что разрешается временно держать взрывчатку в вагонах-складах, но нельзя же скапливать столько взрывчатых веществ на одной станции, — сюда целый эшелон аммонита придет сегодня ночью или к утру.
— Так его на других путях поставят, — не сдавался Ивашкин, потея от волнения больше обыкновенного. — А у нас приняты все меры предосторожности. Вагоны-склады имеют опознавательные знаки в соответствии с параграфами пятьдесят три, пятьдесят четыре — красные диски днем, красные фонари ночью. На дверях белые плакаты с черными буквами — «Опасно!» Все как полагается…
Но Вронский уже не слушал его. Он поднялся из-за стола и торопливо вышел из кабинета. По дороге на станцию он тревожно думал, что очень некстати везут ему сейчас эту взрывчатку. Заметив на станционных путях несколько цистерн с бензином, начальник взрывных работ забеспокоился еще более.
«Этого еще не хватало, — раздраженно подумал он, переводя взгляд с цистерн на составы с лесом. — Как нарочно, забили всю станцию горючим материалом…»
Дежурный по станции Большой Курган инженер-лейтенант Грачев, выслушав его, только руками развел:
— Что поделаешь, товарищ Вронский! Станционные пути у нас недостаточно развиты, а грузы все прибывают.
— Так ведь взрывчатку же ночью пришлют, — возбужденно проговорил Вронский.
— Ну так что же? — невозмутимо отозвался дежурный. — Обычное явление. Не впервые такие грузы принимаем. Непонятно даже, чего вы нервничаете?
Вронский, более всего боявшийся обвинения в нервозности, так и вспыхнул весь:
— Кто нервничает? Что вы, в самом деле!… Не знаете разве, какова обстановка? В любой момент возможна диверсия, особенно в такой благоприятный, когда к нам прибывает чуть ли не две тысячи тонн взрывчатых веществ, а станция вся забита цистернами с бензином и строительными материалами…
— Знаем, все знаем, — спокойно прервал его дежурный. — Не нужно только сгущать краски и преувеличивать опасность.
Дежурный по станции был уже не молодым человеком. На транспорте работал он не первый год и дело свое знал в совершенстве. Спокойно, без суеты привык он принимать решения. Грачев понимал, конечно, что возможность диверсии, о которой все работники станции были предупреждены, делала обстановку серьезной, даже напряженной, но нервничать так и горячиться, как этот молодой инженер, он положительно не видел оснований.
Вронского же, напротив, возмущало спокойствие этого человека. Лицо Грачева показалось ему почему-то глупым. «Удивительно тупой народ эти эксплуатационники…» — с раздражением подумал он о дежурном по станции и спросил:
— Что же вы, однако, думаете предпринять?
— Ничего не думаю предпринимать, — равнодушно проговорил дежурный.
— Ну так вы просто флегматик какой-то! — возмутился Вронский и направился к выходу. — Я начальнику станции буду жаловаться.
— Хоть самому министру путей сообщения, — все тем же невозмутимым тоном ответил дежурный.
После этого обмена любезностями Вронский сердито хлопнул дверью и вышел из конторы дежурного по станции. Однако он не пошел к начальнику жаловаться на Грачева, решив, что «все они, эксплуатационники, на один лад, и ничем их не прошибешь…»
ПОЕЗД ПРИХОДИТ В БОЛЬШОЙ КУРГАН
Рассветало, когда Анатолий Вронский со своей помощницей Ольгой Беловой пришли встретить поезд Шатрова. Инженер Ивашкин, раньше их явившийся на станцию, давно уже нетерпеливо прохаживался по перрону. Было свежо, и Ольга зябко куталась в свой просторный, выгоревший на солнце плащ.