По светлому следу (сборник)
Шрифт:
— Придется сообщить им, Федор, что беда миновала, а то они, пожалуй, не решатся впустить нас на станцию.
— Да, они, видать, изрядно там струхнули… — засмеялся Федор, радуясь, что все наконец кончилось так благополучно.
— Кажется, спешит к нам кто-то со станции, — заметил Ершов, смотревший в окно с другой стороны паровозной будки.
— Это сам начальник, — сказала Ольга, выглядывая из окна паровозной будки.
Спустя несколько минут начальник станции и сопровождавшие его железнодорожники были уже на паровозе и с удивлением слушали краткий рассказ Шатрова,
— Ну и молодцы! Настоящие молодцы, честное слово!…
Соскочив с паровоза, он по-мальчишески быстро побежал к станции, и вскоре красное крыло семафора взвилось вверх, открывая дорогу поезду, возвратившемуся чуть ли не с того света.
Константин потянул за тягу. Долгий, могучий, торжественный голос вибрирующей меди паровозного свистка до боли в ушах потряс воздух.
— Я сойду здесь. У меня ведь нет разрешения на право проезда на паровозе, — сказала Ольга, собираясь спуститься по лесенке из будки машиниста.
— Останьтесь, Оля, — удержал ее Константин.
И Ольга осталась. Она стала позади Константина, так, чтобы не мешать ему и видеть неторопливые, уверенные движения его рук, управляющих механизмом локомотива. И Константин, не оборачиваясь, всем своим существом ощущал ее позади себя и готов был теперь вести свой поезд с любым грузом, на любые подъемы, через любые испытания. Он всегда знал, что выполнит свой долг в любой обстановке, но никогда еще не чувствовал себя таким сильным, таким бесстрашным и таким нужным своему народу, своим товарищам и своей Ольге.
А майор Ершов стоял в это время в дверях паровозной будки, крепко схватившись за поручни. Он был взволнован, но не умилялся своим поступком, ибо вовсе не считал его подвигом. Он сделал лишь то, чего не имел права не сделать.
НА АВТОДРЕЗИНЕ
Спрыгнув с поезда, лейтенант Малиновкин осмотрелся по сторонам. Неподалеку от него виднелся последний вагон стоящего на станции состава. Людей поблизости не было видно. Решив никому пока не выдавать своего присутствия, лейтенант поспешно взобрался в вагон, дверь которого была слегка отодвинута.
Вагон был пуст. Вторая его дверь тоже оказалась приоткрытой. Через ее просвет Малиновкин стал осматривать станцию. На асфальтированной платформе, примыкавшей к станционным строениям — трем небольшим стандартным домикам, он увидел сержанта железнодорожной милиции. Чуть подальше шагал по шпалам какой-то железнодорожник с зажженным фонарем в руках.
Сразу же за станцией начиналась степь, голая, пустынная, просматривающаяся на большом пространстве.
С другой стороны вагона, в котором сидел Малиновкин, на третьем станционном пути стоял еще один состав с порожними вагонами и платформами, за ним простиралась такая же степь, поросшая низкорослыми травами да видневшимися кое-где белыми пятнами ковыля.
«В степь этот мерзавец не пойдет, конечно, — твердо решил Малиновкин. — Но что он предпримет?»
Лейтенант попробовал представить себе, что стал бы делать он сам на месте Темирбека. Уйти в степь — опасно, попробовать добраться до той станции, где, может быть, приготовлен для него Жиенбаевым мотоцикл, тоже рискованно. Оставалось только одно — притаиться в каком-нибудь из вагонов и ждать, когда отправят его в Перевальск. Но неизвестно, когда еще это могло произойти, а бегство Темирбека с поезда Шатрова не могло ведь долго оставаться незамеченным. И Темирбек должен был это предвидеть.
Размышляя так, Малиновкин снова стал осматривать станцию и вдруг заметил, что двое железнодорожников устанавливают на рельсы легкую автодрезину. Тотчас же у него возникла мысль: а почему бы Темирбеку не попытаться воспользоваться этой дрезиной? В его положении такое решение было бы, пожалуй, единственным шансом на спасение…
Быстро выбравшись из вагона, Малиновкин расстегнул кобуру пистолета и, переложив оружие в карман брюк, осторожно двинулся к железнодорожникам, держась в тени вагонов. Установив дрезину на рельсы, они заводили мотор. Со станционной платформы кто-то, дежурный или сам начальник станции, подал им сигнал, — очевидно, разрешение на выезд. Малиновкин подошел теперь к дрезине так близко, что мог слышать разговор железнодорожников.
— Ну что, двинемся, пожалуй? — проговорил один из них.
— Двинемся, — ответил другой, голос которого показался Малиновкину знакомым.
Лейтенант вылез из-под вагона, решив подойти еще поближе, но в это мгновение громко и торопливо застрекотал мотор. Через мгновение дрезина дрогнула и покатилась в сторону Большого Кургана. Один из железнодорожников, лица которого Малгшовкин не видел до сих пор, обернулся, чтобы поправить свисавший плащ, и лейтенант тотчас же узнал в нем Темирбека.
— Стой, стой! — Срывающимся голосом закричал Малиновкин и, выхватив пистолет, побежал за дрезиной.
Теперь обернулся и второй железнодорожник. Увидев оружие в руках лейтенанта, он с удивленным видом остановил дрезину. На шум, поднятый Малиновкиным, из станционного здания выглянул сержант железнодорожной милиции. Придерживая рукой шашку, он поспешил к месту происшествия.
Лейтенант подбежал тем временем к дрезине и схватил Темирбека за шиворот.
— Ага, мерзавец, попался! — торжествующе воскликнул он, хотя спокойствие Темирбека его несколько обескуражило.
Хвостовой кондуктор смотрел на Малиновкина недоумевающими глазами и не делал ни малейшей попытки вырваться.
— Ты зачем меня хватаешь? — изумился он. — От поезда я отстал — это верно. Живот, понимаешь, схватило вдруг… А поезд ушел. Догонять теперь надо.
— Ладно, хватит сказки сочинять! — все еще не отпуская Темирбека, проговорил Малиновкин, хотя в голосе его уже не было прежней уверенности.
— Верно говорит человек, — вступился за Темирбека второй железнодорожник. — Я помощник дорожного мастера Рахманов. Темирбека хорошо знаю. Он действительно поездным кондуктором работает. А то, что от поезда отстал, так за это ему и без вас всыпят. Попросился он в Большой Курган подвезти, я и взял его, потому как человек знакомый.