«По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
Шрифт:
Перераспределение материальных ресурсов в пользу военно-промышленного комплекса вызвало крайнее напряжение с выполнением планов «гражданских» наркоматов. Из-за дефицита стали и проката снижался выпуск тракторов, автомобилей, комбайнов. В 1939 году было произведено 16 459 артсистем и 18 миллионов снарядов, в 1940 году — 13 724 артсистемы, почти 15 миллионов снарядов и 18,3 миллиона мин. В результате реконструкции и строительства новых цехов машиностроительных заводов в 1939–1940 гг. удалось в 1,5–2 раза увеличить мощности по производству стволов и лейнеров для артиллерийской промышленности. Правда, это составляло «всего лишь» две трети от плана, а процент брака «продолжал оставаться чрезвычайно высоким».
Во второй половине 1940 года в СССР был принят ряд законов, направленных
26 июня вышел Указ Президиума Верховного Совета «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода с работы». Согласно «уложению», отныне все «освобожденные от гнета капиталистической эксплуатации» трудящиеся лишались права по собственному желанию, то есть «самовольно», оставлять, а попросту говоря, увольняться, с предприятий и учреждений, за которыми они «закреплялись», под угрозой уголовной ответственности в виде 2–4 месяцев тюремного заключения. Прогул карался в судебном порядке ударно-исправительным трудом по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25 %. Прогулом признавалось отсутствие на рабочем месте более 20 минут. Директора и начальники, не проявляющие должного рвения в исполнении указа, попустительствующие прогульщикам, принимающие на работу «беглых крепостных», сами подлежали суду. Одновременно, «пропорционально увеличению продолжительности рабочего дня», были повышены нормы выработки и снижены сдельные расценки, но месячные оклады сохранялись неизменными.
Поскольку было ясно, что под удары этой дубины попадут миллионы, то почти сразу упростили процедуру «народного суда», доверив судьям рассматривать подобные дела единолично.
2 октября последовал Указ «О государственных трудовых резервах СССР», согласно которому в целях «непрерывного пополнения рабочего класса» ежегодно от 800 тысяч до миллиона человек «городской и колхозной молодежи» в возрасте от 14 до 17 лет подлежали призыву для принудительного обучения пролетарским профессиям в ремесленных и железнодорожных училищах и фабрично-заводских школах. Окончившие заведения считались мобилизованными и были обязаны проработать четыре года подряд там, «куда Родина пошлет». За самовольный уход из училища, а также грубое и систематическое нарушение дисциплины следовали суд и отправка в колонию сроком до одного года.
Указ «О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров, служащих и квалифицированных рабочих с одних предприятий и учреждений в другие», появившийся 19 октября, решал задачу «правильного распределения» квалифицированных кадров. А конкретно, давал наркоматам право направлять эти кадры в приказном порядке на работу, «независимо от территориального расположения предприятий и учреждений», то есть по усмотрению начальства — в любую точку необъятной страны. Само собой, невыполнение приказа считалось «самовольным уходом» и влекло за собой судебную ответственность.
Глубоко ошибается тот, кто полагает вышеперечисленные драконовские законы чрезвычайными мерами в чрезвычайных обстоятельствах, принятыми в обстановке разгоравшейся мировой войны. Ничего подобного! Это был еще один тщательно продуманный шаг на пути к «реальному коммунизму». В указах не было ничего временного, их отмена не предполагалась. Конечно, они сыграли важную роль, обеспечив перевод советской промышленности на военные рельсы, эвакуацию сотен предприятий на восток и их быстрый ввод в строй на новом месте. Однако мало кто вспоминает, что вместе с предприятиями за Урал отправились сотни тысяч людей, да так там и остались, не имея права «самовольно» вернуться домой. Указы утратили силу лишь в 1955–1956 гг. (тогда же был запущен процесс снятия судимостей с «самовольщиков» и «прогульщиков») по инициативе Н.С. Хрущева, который имел собственные представления о бесклассовом обществе, но оказался плохим марксистом.
В феврале 1941 года в резолюции XVIII партийной конференции отмечалось: «Темпы роста продукции оборонных промышленных наркоматов в 1940 году были значительно выше темпов роста продукции всей промышленности… В
Еще в ноябре 1937 года конструктор В.Н. Сидоренко предложил отказаться от привязки к 76-мм гильзе обр. 1900 г. и принять для дивизионных орудий калибр 95 мм. Необходимость такого шага была понятна всем специалистам: следовало либо, по примеру некоторых западных коллег, вовсе отказаться от дивизионных пушек, либо повысить их мощность. В той же Англии дивизионные пушки имели калибр 84 мм, а на смену им должна была прийти 25-фунтовая (87,6 мм) пушка-гаубица с боевым весом 1800 кг и весом снаряда 11,3 кг.
В начале 1938 года специальная комиссия разработала тактико-технические требования к новой дивизионной пушке: вес в боевом положении 2000 кг, в походном — 2500 кг, угол возвышения — 45 градусов, дальность стрельбы — 15 000 м. Осколочно-фугасный снаряд должен был иметь вес 13,3 кг и начальную скорость 650 м/с, бронебойный — пробивать 65-мм броню на расстоянии 1000 м при угле встречи 60 градусов. В марте Артиллерийский НИИ представил проект 95-мм канала ствола и гильзы, ГАУ направило ТТТ на орудийные заводы.
Сидоренко спроектировал У-4, Грабин разработал Ф-28. Проект Уралмашзавода закрыли в марте 1939 года, еще на стадии сборки опытного экземпляра. Сормовская 95-мм пушка проходила полигонные испытания в первой половине 1940 года, но до войсковых не дошла ввиду смены приоритетов.
Начальник Главного артиллерийского управления Г.И. Кулик предложил снять с производства противотанковые и дивизионные пушки калибра 45 и 76 мм и вместо них наладить выпуск чего-нибудь более мощного. Свое предложение он мотивировал ожидаемым в ближайшее время перевооружением немецкой армии танками, имевшими толщину брони 60–70 мм. Разведка домыслы Кулика подтверждала, к тому же в СССР полным ходом велись работы над собственными средними и тяжелыми танками с противоснарядным бронированием. В ходе острой дискуссии между ГАУ и представителями военной промышленности товарищ Сталин вспомнил, что была, мол, в старой армии отличная 42-линейная пушка, которая и в Гражданскую войну неплохо себя проявила. После чего комиссия Политбюро под руководством А.А. Жданова, призванная дать арбитражное заключение в споре, рекомендовала производство «трехдюймовок» и «сорокапяток» прекратить и вывезти из цехов все оборудование, которое не может быть использовано для изготовления 107-мм дивизионных пушек. Очередной «сталинский заказ» заодно похоронил проекты 95-мм дивизионок. К тому же 95 мм — калибр для русской армии новый, а вот 107-мм снарядов имелось навалом.
В октябре 1938 года тактико-технические требования на разработку 107-мм пушки получил завод № 172 в Мотовилихе. К концу следующего года КБ Ф.Ф. Петрова представило опытные образцы системы М-60. По компоновке и общему устройству это была М-30 со 107-мм стволом обр. 1910/30 г., с поршневым затвором. Максимальная дальность стрельбы составила 18 300 м, начальная скорость 735 м/с, скорострельность 5–6 выстр./мин. В боевом положении пушка весила 4000 кг, в походном — 4300 кг («допетровский» модернизированный Шнейдер — 2535 и 3000 кг соответственно). Скорость возки по шоссе тягачом СТЗ-5 была 18–20 км/ч, по грунтовым дорогам 10–12 км/ч. Поскольку орудиями предполагали оснастить вновь формируемые противотанковые бригады, в стандартный боекомплект добавили 18,8-кг бронейбойный снаряд.
В целом проект оказался не слишком удачным: раздельно-гильзовое заряжание обусловливало недостаточную для борьбы с танками скорострельность, для дивизии пушка была тяжела и громоздка, а в корпусной артиллерии имелась превосходная А-19. Да и поршневой затвор для такого калибра был уже архаикой.
Войсковые испытания система М-60 прошла в октябре 1940 года и была принята на вооружение как 107-мм пушка обр. 1940 г. Серийное производство поручили новому орудийному заводу № 352 им. Буденного в Новочеркасске. На освоение ушло достаточно много времени, и пушек успели изготовить чуть больше сотни.