По темной стороне
Шрифт:
— Ну, предположим… — подтвердила я, чувствуя, что вот прямо сейчас меня настигнет полный песец и надолго поселится в моей жизни.
– И любовь для вас — чувство вполне естественное, так?
– Так, наверное, — неуверенно подтвердила я, хотя очень хотелось все отрицать. А еще не хотелось верить, что он прямо сейчас, прямо вот так вот сразу собирается последовать совету своего братца, — а зачем вы об этом спрашиваете?
– Я хочу, чтобы ты меня полюбила.
– …чего? — напрасно я надеялась на его благоразумие. Откуда бы ему
— Делмар был прав во многом, — продолжил он, не отпуская меня, крепко держа взглядом своих странных желтых глаз. Радужка мерцала, плавилась и перетекала, а зрачок необычно дрожал, — я почувствовал и теперь знаю, что твои эмоции могут быть другими. Весьма… привлекательными.
– Что, привлекательнее страха?
Раяр поморщился:
— В страхе нет ничего привлекательного, это простая эмоция, которую люди, так же как и велари, испытывают при одном виде хейзара. Раньше мне было достаточно и этого, — хищник замялся, не зная, как подобрать слова.
– А теперь, стало быть, недостаточно, — я раздражалась. Осознавала, что совсем скоро мое раздражение достигнет той границы, за которой его почувствует и хейзар, но успокоиться не могла.
Любви моей он захотел. Ха! Я ему еще просто радоваться не научилась, а тут любовь. Как же сейчас.
– Теперь я хочу большего, — подтвердил он, еще не зная, какая буря набирает силу у меня внутри.
Махровый эгоист просто, а не хейзар.
– Хорошо, предположим, я вас полюблю и что тогда?
– Что?
Я психованная, бешеная человечка, которую озадачили дебильным предложением, конечно, я не смогла смолчать:
– Но ведь если я вас полюблю, то буду страдать. И вы что, собираетесь питаться моими страданиями? Так мне для этого и не надо пытаться вас полюбить. Достаточно пойти и дверью себе палец прижать. Страдания гарантирую.
– Почему ты думаешь, что будешь страдать?
Он не понимал. Он искренне не понимал, насколько же неподходящим кандидатом для всяких нежных чувств является. И моей миссией было открыть ему глаза на правду. Его страшные желтые гляделки.
— Ну вот смотрите, — я загнула палец, — характер у вас поганый, это раз. Куча неблагонадежных родственников — два. Мама ваша, конечно, почти в коме, что плюс, но она же Изначальная Тьма и самое страшное зло в этом мире, что, несомненно, огромный минус. Безответная любовь всегда приносит страдания. Ну и просто осознавать, что моей любовью тут просто питаются….
Все пальцы на правой руке были сжаты в кулак, и я очень старалась себя сдержать, чтобы не скрутить фигу и не сунуть ее под нос вот этому вот генератору идиотских идей.
— А если чувства будут взаимны?
Сначала я офигела, потом подняла отвалившуюся челюсть, прочистила уши и на всякий случай переспросила:
— Что?
– Я сказал, что могу обеспечить тебе взаимность, — сдерживая раздражение проговорил он.
Я медленно и очень внимательно его осмотрела. Бледный, хмурый, жуткий очень… а главное, совсем не похож на того, кто может мне какую-то там взаимность обеспечить.
— А может оставим все как есть? — да, я еще на что-то надеялась. Он помрачнел, и я выпалила: — А давайте я вам другую человечку притащу? Делмар все равно в резервацию собирается, я с ним смотаюсь и выберу вам самую смелую. Хотите блондинку? У вас тут с этим дефицит, а среди местных людей светленькие должны встречаться. Экзотика…
– Нет, — сдержанно отказался он от всех моих предложений.
И вот не знаю, как у Делмара тогда вышло как-то превратить безоговорочное «нет» моего кошмара пускай в раздраженное и недовольное, но «да». У меня не получилось.
— Ну я же не могу вот так просто взять и в одно мгновение кого-то полюбить, — возмутилась я.
– Я подожду, — пообещал он с таким выражением лица, что я на мгновение даже засомневалась: о чувствах мы говорим, или о чем-то другом, бытовом и совершенно незначительном.
Как он это себе вообще представляет?
– Для начала, думаю, тебе стоит перестать обращаться ко мне на «вы», — чуть рассеянно заметил Раяр, вызвав у меня непреодолимое желание зверски его отвыкать.
Но я сдержалась… хотя нет, не сдержалась, потому что если бы сдержалась, то не ляпнула бы:
— Да как скажешь, любовь моя… безответная.
И самое ужасное заключалось в том, что мой ответ его устроил.
Глава седьмая. Безлунье
Я никогда не любила розы. Вернее нет, не так — я не могла понять, что именно в них так всех восхищает.
Ну цветы и цветы. Красивые. Так на свете много красивых цветов…
А этим утром, проснувшись на колючем, пахучем и очень неудобном покрывале из черных роз на длинных шипастых стеблях, поняла, что просто ненавижу их. Вот смотреть не могу и все тут, бесят они меня просто не по-детски, до нервного потрясунчика и желания крушить все вокруг.
Например, недоумевающую рожу моего кошмара, который точно не понял, почему на завтрак я явилась в ночнушке, непричесанная, злая и с колючим цветочным веником в руке.
И я планировала с огромным удовольствием ему все объяснить, желательно подкрепляя свои слова ударами по лицу. Вот прямо розами и по его наглой, невозмутимой морде.
Я застыла в дверях, сжимая в исцарапанной руке букет и чувствуя, как жжется спина, бока и почему-то правая грудь. А еще щека, которая точно была исцарапана не меньше рук.
Делмар кашлянул, вынуждая меня оторвать горящий праведным гневом взгляд от моей бесстрастной жертвы.
— Яна, а что с тобой случилось? — осторожно спросил огонек, медленно поднявшись из-за стола. Обычно он вскакивал очень бодро, весь такой галантный и предупредительный, отодвигал мне стул, предлагал сесть и улыбался. Улыбался. Все время улыбался.