По ту сторону Алой Реки. Потерявшие судьбу
Шрифт:
– Хочешь что-то сказать, Атсама? – повернулся к ней король.
– Нет-нет, ничего, – замахала она руками. – Разве что как бы новенький не повторил ошибку Освика.
– Ты обвиняешь меня в фальсификации? – поднялся Эрлот. – По-твоему, я подставил Освика?
– Спокойно! – Король заговорил громче. – Никто никого ни в чем не обвиняет. Никакой смертной казни для новообращенных не будет. И кандидатура Паломника не обсуждается. Я хочу, чтобы вы все по очереди, глядя мне в глаза, сказали, что принимаете порядок таким, какой он есть. Нравится или нет – другой вопрос. Вы должны принять
Лорд Эрлот после непродолжительной внутренней борьбы склонил голову.
– Мэросил? Олтис? Варэлл? Каммат? Атсама?
Все кивали, принимая слова короля. Атсама сказала с усмешкой:
– Что ж, Паломник – парень симпатичный. Я думаю, мы с ним поладим.
Король опустился в кресло и развел руками.
– Если все так, то я не вижу смысла тянуть. Бал в самом разгаре, давайте спустимся и повеселимся.
– При всем уважении, – заговорил Эрлот. – Вы так и не дали мне сказать слово. Я хотел спросить, что мы предпримем теперь, когда знаем, над чем работал Освик? Эта угроза…
– Угрозы нет, – отрезал Эмарис. – Все, что делал Освик, сгорело вместе с ним. Совет окончен.
С каменными лицами лорды поднялись с мест. Согласно этикету, подождали, пока король обойдет стол, и двинулись вслед за ним к выходу. Эрлот и Атсама шли последними. Улучив момент, они переглянулись. Эрлот хмуро кивнул. Атсама улыбнулась, обнажив клыки.
***
Принцесса Ирабиль в одном из лучших платьев стояла спиной к освещенному тысячами свечей, исполненному музыки и смеха залу. Взгляд девочки стремился в сторону пруда, где – она знала это наверно – сидел на скамье Аммит и смотрел на звездное небо. Ирабиль мечтала оказаться там, предпочла бы очередной урок следующему танцу. Но дочь короля не может оставить общество. Даже то, что она отвернулась от них сейчас, может иметь неприятные последствия. Принцесса вздохнула, и тут же ощутила чье-то присутствие рядом.
– Окажете мне честь? – произнес юноша с темно-коричневыми зачесанными назад волосами. Именно волосы позволили принцессе определить, кто это.
– Конечно, Мэросил, – сказала с улыбкой, не выходящей за рамки этикета.
По лицу юноши стало заметно, что он разочарован.
– Не думал, что вы меня узнаете…
– Хотите оскорбить мой ум?
– Хотел вам понравиться – и только.
– Что ж, даю еще один шанс. – Принцесса взяла предложенную руку, и они быстро влились в круг танцующих пар.
Мэросил, глядя на задумчивое лицо принцессы, спросил:
– Вам, должно быть, здесь скучно?
– Иногда, – согласилась Ирабиль.
– Может быть, если вы захотите, я бы как-нибудь пригласил вас прогуляться по городу…
– Я вполне могу сама прогуляться по городу, – перебила принцесса. – Если хотите меня развлечь – придется придумать что-нибудь пооригинальнее.
– Намекните! – улыбнулся Мэросил.
– Охота на людей.
Принцесса смотрела прямо ему в лицо, и Мэросил не сумел скрыть гримасы ужаса и злости.
– Что вы имеете в виду? – переспросил, заикаясь.
– Ничего, – улыбнулась принцесса. – Просто болтаю. Несу чушь, как и полагается ребенку в двенадцать лет. Вряд ли вы можете рассчитывать, что король одобрит наш брак, Мэросил.
– Да, я уже понял, – пробормотал юноша.
– Музыка закончилась.
Оркестр действительно умолк, они застыли посреди зала. Руки Мэросила, дрогнув, опустились. Поклонившись, лорд направился к выходу. Когда он обернулся, то уже не походил на юношу. Волосы посерели, лицо огрубело – Мэросил принял привычный облик.
Принцесса перевела дух. Мимо проходили двое слуг с подносами. Первого, на подносе у которого стояла подставка с пробирками, Ирабиль отослала прочь жестом руки. Второго, с крошечными бутербродиками, подозвала. Судя по нетронутой горе бутербродиков, ни у кого, кроме принцессы, сердце здесь не билось.
Оказавшись в относительном одиночестве, Ирабиль с грустью подумала, как тяжело быть ребенком среди древних вампиров. Так же тяжело, как и быть дочерью короля. Никто и никогда не заговаривал с ней просто так. Несколько лет назад Ирабиль еще могла многое принять за чистую монету, но теперь за каждым обращенным к ней словом она видела целую череду мотивов и желаний.
Она хотела смеяться. Хотела танцевать при луне на полянке у ручья, громко кричать, бегать и прыгать. А вместо того стояла здесь, украдкой жуя бутерброд и тщательно отмеряя каждому положенную порцию вежливой улыбки. По одному танцу на каждого надутого от собственной важности зануду. Бал, которого она ждала с таким нетерпением… Но все наскучило после первого танца. Не было праздника. Все пришли сюда решать проблемы, и каждый норовил втравить в это ее. Принцессе пришлось вежливо отклонить несколько записок, два разговора об истощающихся деревнях и четыре тонких намека на какие-то необходимые реформы. Очередной проситель, подойдя, сперва смотрел на принцессу с сомнением, будто размышляя, можно ли уже сейчас использовать ее в своих интересах. Прислушается ли к ней король? Но, поскольку большинство из них были до такой степени стары, что не видели существенной разницы между пятью и пятьюдесятью годами, в конце концов решались.
– Не скучаешь, милая?
Принцесса вздрогнула. Отец подошел незаметно, протянул дочери руку.
– Подаришь один танец?
– Разве что один, – с каменным лицом изрекла принцесса и небрежно вложила теплую ладошку в его холодную длань. Они посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись.
– Ты безупречна! – воскликнул король, закружив принцессу в танце. – Надеюсь, первый бал не очень тебя расстроил?
Ирабиль поморщилась и пожала плечами.
– Не знаю, папа. Скажи, а что мне делать, когда я вырасту?
Вопрос нисколько не озадачил отца.
– Ты унаследуешь все, что есть у меня, как только войдешь в силу. Если, конечно, захочешь.
– А если нет? Или даже захочу… Кто будет рядом со мной, папа?
Король прочел в глазах дочери недетскую боль, и брови его сдвинулись. Словно осенние листья, медленно, неохотно облетели мысли об управлении государством. Он пытался понять Ирабиль, но не мог.
– Помоги мне, дочка, – попросил. – Я не знаю, что тебя беспокоит.
Принцесса просияла. Она любила отца за искренность и за искреннее желание помочь.