По ту сторону черной дыры
Шрифт:
– Без меня никак! – шепотом сообщил Голубков и исчез за дверью. Сергей и Диана остались вдвоем. Девушка нерешительно спросила:
– У вас тоже есть шуты?
– Хватает, – на полном серьезе отозвался парень, – мы все шутили понемногу… Ты главное не волнуйся.
– А чего мне бояться? – с тревогой в голосе спросила Диана.
– Да практически ничего, – появился в дверях Починок, – процедура вообще-то, безболезненная. Зайди, Серега, через час: заберешь свою невесту. Работы там минуты на три, но долго отходить от анестезии. Собственно, эту
– Ну, Диана, следующий раз ты меня увидишь уже без папилломы, – весело сказал Гончаров, – крепись!
– Нет, жених мой, надеюсь, это вы увидите меня…
– Пройдемте, ваше, так сказать, Высочество, – деловито произнес Акиш Иванович.
– Зовите меня Дианой, – попросила девушка, – вы же между собой без церемоний?
– Это точно, – кивнул фельдшер. Он замер на пороге: посреди операционной стоял Санька Голубков с огромной киянкой в руках.
– Что это? – удивленно спросил Починок.
– Анестезия! – свирепо осклабился помощник.
– Идиот! – застонал Акиш Иванович.
– Может быть, – согласился Саша, – но у них другой анестезии попросту не знают.
– Да тебе за эти фокусы голову оторвать надо! Чем ты думаешь, хотел бы я знать?
– Бог дал мужчине две головы, – прогундосил Саша, – но так мало крови, что думать одновременно можно только одной.
– Переключиться на верхнюю! – скомандовал фельдшер. Голубков указал на кресло и пригласил Диану сесть. Затем достал из шкафчика пузырек с хлороформом и кусок ваты.
– Начнем! – бодро произнес Починок, – анестезия!
Голубков смочил тампон хлороформом и поднес к лицу принцессы. Та вскоре клюнула носом и уснула.
– Разрядник возьми, – приказал Починок. Голубков моментально поменял «шило на мыло».
– Где-то здесь корень, – произнес Акиш Иванович, роясь в густой брови, – ага, вот! Готовься!
Он быстро полоснул ланцетом и скомандовал:
– Прижигай!
Щелкнул разрядник. Старший прапорщик бросил скальпель в полоскательницу.
– Потом простерелизую. Устал, как собака.
– Папиллому куда? – спросил Голубков.
– Котам отдашь, – отмахнулся от него Починок, – протри ей бровь, да зови Гончарова – пусть уносит свою милую. Мы свою работу закончили.
Диана сквозь сон услышала, как чей-то голос зовет ее по имени. С трудом разлепив веки, она увидела склонившееся над ней мужское лицо.
«Ах, да! Супруг будущий!» – вспомнила она и попыталась встать.
– Нет, – покачал головой Сергей, – полежи еще полчасика. Не напрягай сердце.
Она беспокойно глянула на него. Парень понял значение ее взгляда и улыбнулся.
– Камилла сейчас придет.
– Получилось, – спросила она со страхом и надеждой. Он кивнул.
– А почему у тебя такая большая? Я видел папилломы и раньше, но такую крупную – в первый раз.
Принцесса откинулась на подушку и закрыла глаза.
– Она была маленькая. Когда мне было лет пять, придворный лекарь пытался мне ее удалить, но неудачно. После этого она стала крупнее в десять раз. Лекарю, разумеется, отрубили голову, но мне-то легче от этого не стало.
Сергей погладил ее по щеке. Из-под ресниц блеснули слезы.
– Ну, что ты? – испугался парень, Диана открыла глаза и улыбнулась
– Шут правду сказал. Ей-богу, я его оженю!
Вошла Камилла и ахнула, глядя на госпожу.
– Ваше Высочество, они это сделали! Как?
– Не знаю, – ответила Диана, – я спала. У тебя есть зеркало?
Сергей ей протянул карманное зеркальце и предупредил:
– Руками не трогать! В смысле, бровь, – любопытная левая рука тотчас одернулась. Парень погрозил ей пальцем.
– Значит так, девушки! Я пойду, а ты, Диана, через час встанешь, приведешь себя в порядок и спустишься вниз. Захочешь пить, вода в графине. Графин – на столе. Руками старайтесь ничего не трогать. Ну все, отдыхай! – он закрыл за собой дверь. Камилла поджала губы.
– Неотесанный какой! Ни поклониться, ни руку поцеловать… Варвар! Недаром…
– Хватит! – оборвала ее принцесса, – они – другие. Просто…
– Ваше Высочество, чья это кровать? – вдруг спросила горничная. Принцесса хмыкнула:
– Грешна! Его кровать. Видимо, другой не было. Не делай такое отчаянное лицо – честь при мне.
«При мне ли?» – подумала она, прислушиваясь к своему организму. Но все было на месте, по крайней мере, никаких подозрительных ощущений… «Вот, дура!» – обругала она себя, – «вообразила себе невесть что!» Камилла меж тем продолжала свои рассуждения:
– Уж лучше бы вас, ваше Высочество, выдали за обычного человека: за короля, либо, на худой конец, за герцога.
– Кстати, о замужестве, – вдруг вспомнила принцесса, – как ты смотришь на то, чтобы выйти за Жака?
– Ваше Высочество! – завопила горничная, бросаясь на колени, – пощадите!
– Будешь потом меня благодарить, дуреха! – ласково сказала Диана, – ну чем тебе не нравится Жак? Старше тебя, конечно, но зато хороший человек.
– Ваше Высочество! – рыдала Камилла, – но ведь он же – шууут!!!
– А ты – дура! – бросила в сердцах принцесса, – будете два сапога – пара! Помнишь, что он говорил? За мясника хочешь? Хоть сегодня пристрою!
– Не надо, Ваше Высочество! – замотала головой девушка, – пусть уж лучше будет шут, чем мясник.
Дверь скрипнула и на пороге вырос предмет их беседы.
– Поразительно! – сказал Жак, – стоит вам двоим собраться, как тотчас начинают мне кости перемалывать! Что я вижу? Девочка, ты прекрасно выглядишь!
– Ты в другом костюме! Что случилось? – защебетала принцесса. Действительно, на нем был надет черный камзол и такого же цвета брюки, заправленные в сапоги оленьей кожи. На шее белел шейный платок – подарок Светланы Булдаковой, в котором он щеголял с видом лондонского денди девятнадцатого века. На вопрос Дианы он скорчил рожу, которой не было даже в арсенале у Фредди Крюгера.