По ту сторону холста
Шрифт:
– Вот как? А что же видите Вы? – настал мой черед удивляться.
– Я отвечу. Но прежде. Я бы хотела понять. Вы осознаете, что вы делаете? И ради Бога Всемогущего объясните мне, что творит герцог? Ведь он, в отличие быть может от вас, всё отчетливо понимает – спросила она.
– Это наше личное дело. И я не собираюсь обсуждать с кем бы то ни было свои взаимоотношения с герцогом - отчеканила я, уже набившую оскомину фразу.
Кому я только её не повторяла. И Арчибальду Дрейму, и братьям, и Элли с Ги. А уж сколько раз я повторила ее эманум Альме и эманум Кокорине и не счесть. Только два человека не вмешивались. Мэтр Липринор и Свен. Один, так как
– Внебрачные связи, несмотря на жуткое неодобрение общества, все равно случаются. И я тому яркий пример. Но в Вашем случае все иначе. Вы оба обладаете магией. А она все меняет. Когда в паре один маг, а второй нет, такая связь не может привести к, сколько ни будь, трагическим последствиям. Поэтому они и встречаются сплошь и рядом - и она подняла на меня свои черные как южная ночь глаза. А потом продолжила.
– Герцог же Вас привязывает к себе. Даже я это вижу. И когда все закончится, Вам будет очень больно. И нет гарантии, что Вы справитесь. Но он не понимает, что ему будет в разы больнее, когда вы оборвете магические нити связывающие вас. Только вот он думает, что на это сил у вас не хватит. И вы всегда будете с ним.
– Почему я должна их обрывать? – все же вступила я в разговор.
– Потому что жизнь это не картина «Весна». В реальности у всех есть свои обязанности, роли и цели. Они есть у герцога, они есть у вас. И пока не видно что бы они совпадали. Однажды обязательства герцога вынудят его сделать выбор. И Вы уйдете. И я не знаю, сумеет ли каждый из Вас выжить. И это страшно. Газеты не зря пестрят о Вашем самоубийстве. Вы не задумывались почему?
– Знаете в моем мире связи и нити что вы сейчас описываете, называются проще. Любовь. Да она есть. И да она может уйти, быть оборвана обстоятельствами и сложностями. Но это не значит, что любить не надо. И в нашем мире есть много людей не способных принять и понять - потерю любви. Ромео и Джульетта как классический пример. Но мы с герцогом взрослые люди. И сможем все принять и понять. Тем более обстоятельства, о которых вы говорите, будут еще очень не скоро – и я все-таки повернулась к ней спиной, намереваясь вернуться в крепкие объятья Рихарда. Но она снова меня остановила.
– Не хотите послушать, что вижу я? Я же обещала Вам.
– Наверное, алхимия? Или быть может астрономия? – попыталась я угадать.
– Крайние фигуры - Зефир преследующий Хлориду. От преследования не может быть ничего хорошего. Преследование это насилие. Следующая фигура Весна. Её лицо - это лицо Симоны Веспучино. Она разбрасывает лепестки розы, самый капризный и быстро вянущий цветок. Все знают, что прекрасная Симона умерла, когда ей было всего двадцать три года. Это разве прекрасно? А затем идет фигура Венеры. Она явно ждет ребенка. Только вот её ноги опираются на морозник. А это символ Пацци, что убили её возлюбленного. Она ждет ребенка от врага. Дальше идут три Хариты, но в одну из них уже целится слепой Купидон, которому все равно куда попасть. И наконец, образец мужества Меркурий. Он не прогоняет северные ветра, а наоборот зовет их. Что бы жизненный цикл, не прекращался.
И мы застыли глядя друг другу в глаза.
– Клари? Всё в порядке? – обняли меня знакомые руки.
– Да. Все хорошо. Мы просто немного не совпали во мнении на счет картины – я прижалась к нему, впитывая его тепло.
– Вот как? Бьянка ты же считаешь её до невозможности романтичной?- спросил Пьетро.
– Разумеется, любимый. Но вот нот и музыки я в ней не слышу. Увы – повернулась она к нему.
– Ну, я надеюсь, что это у нас впереди – ответил ей он.
– Клари, ты не можешь дотронуться до «Весны». Она закрыта в магический футляр. И открыть его нельзя. Это необходимо и для предотвращения возможных повреждений и для защиты от воров. Но у Пьетро есть и другая картина Алессандро ди Филипепи. Это портрет молодого мужчины. Предположительно Лорентио Великолепного. И вот к нему ты сможешь прикоснуться – улыбнулся мне Рихард.
– Это было бы чудесно. Восхитительный подарок. Спасибо – и я потянулась за поцелуем.
– Странно. Картина принадлежит мне, а целуют все равно его. Тебе не кажется это несправедливым, дорогая? Где мой поцелуй, Бьянка? – послышался голос, прервавший нас.
– Пойдем лучше обследовать твоего Лорентио – ответила Бьянка и направилась первой на выход.
– Вот так всегда – притворно вздохнул Пьетро, догоняя её.
Лорентио Великолепного сложно назвать красивым мужчиной. Но, безусловно, сильным и властным. Меня даже немного напугал этот суровый человек на картине. И я с осторожностью коснулась холста.
На меня повеяло жаром. Жаром огромного костра, пылающего на пощади. Костер из книг, картин, произведений искусства. А над всем этим возвышалась фигура в черном балахоне.
– Роскошь это порок! Всякий излишек это грех! Художники должны прославлять только бога!
Слова летели отовсюду. Звучали тут и там. А на площади толпа ликовала и кричала. В костер летели все новые и новые картины. И вот уже чья-то рука пытается выхватить у меня из рук картину. Но я вцепился в нее и мои скрюченные пальцы невозможно отодрать от рамы. И тогда меня толкают к костру. Я чувствую его жар и пламя. Оно все ближе и ближе. Как щит у рыцаря, я прижимаю к себе раму с картиной. Я чувствую, что сам сейчас окажусь в этом костре.
Но вот внезапно толчки прекратились. И я стал медленно пятиться от костра, все также прижимая к себе картину.
– Это Сандро! Перестаньте! Это же Сандро! Певец рыцарства и красоты! Отпустите же его!
Я разворачиваюсь и бегу из этого кошмара. Прочь. Туда под тень любимых улиц. Где дома укроют, а стены защитят. И пускай сейчас я не прав. Но будущее меня оправдает.
Меня затрясло. Что это было?
– Клари? Посмотри на меня! Все закончилось. Я с тобой! – любимый голос настойчиво звал меня.
– Рик! Рик! Там костер. Это было так страшно! – кажется я плачу.
– Нет никакого костра, Клари. Я никому не дам тебя обидеть. Успокойся – настойчиво убеждали меня. И это подействовало.
Я обвела присутствующих осознанным взглядом. Бьянке было явно безразлично, что я там увидела. Пьетро смотрел на меня заинтересованно, но не больше. А вот Рихард был по-настоящему озабочен.
– Нам пора. Клари, я отвезу тебя домой. На сегодня, пожалуй, хватит впечатлений – сказал он.
– Но что она увидела то? – вмешался Пьетро.
– Я потом тебе расскажу, если она разрешит. После. Клари, тебя отнести к машине? – наклонился он ко мне.
– Нет. Я сама дойду. Хочу пройтись – и я встала на ноги.
Мы спустились к машине и я прижавшись к нему тихо сказала.
– Не хочу домой. Поехали к тебе.
– Клари, мы это обсуждали – обнимая меня, ответил он.
– Я хочу к тебе. Напоишь меня чаем. Я расскажу, что увидела. Ты не можешь отпустить меня домой в таком состоянии. Тебя Мэтр отругает – и я потерлась щекой о его плечо.