По ту сторону ночи
Шрифт:
Но вот на горизонте показались горы. Призрачно синими силуэтами они маячили в просветах между деревьями. Это река вновь повернула свое течение к южным отрогам Анюйского хребта. Судя по аэроснимкам, подойдя к горам, Анюй постепенно собирал свои воды в два-три больших и, следовательно, глубоких рукава. Мы с надеждой смотрели вперед, только и мечтая о том, как бы поскорее проскочить эту проклятую равнину! Однако в начале пятого дня пути, когда мы уже были недалеко от гор, нас ждало особенно опасное приключение.
Пройдя до конца одну из глубоких и относительно спокойных проток, значительно сокращавших
Перед самым концом переката нос лодки снова врезался в мелкую гальку, и нас опять стало разворачивать по течению. Только немедленные действия могли предотвратить новую беду. Не сговариваясь, мы мгновенно прыгнули с Сашей в воду и, ухватившись за борт, в который била струя, с невероятным трудом поставили моторку носом против течения. Теперь нужно было протащить ее оставшиеся двадцать — тридцать метров по мелководью. Бонапарт приподнял мотор, винт которого взбивал пену почти у поверхности воды, и шаг за шагом мы стали продвигать лодку вперед. Петя также выпрыгнул в воду и тянул свою плоскодонку.
С огромным напряжением мы отвоевывали у переката каждый метр. То отступая перед страшной мощью воды, то подаваясь вперед, навалившись всем телом на борта, Саша и я, багровые от натуги, еле проталкивали лодку по скрежещущей гальке. Вода вздымалась перед нами огромными упругими буграми высотой по пояс и по грудь. Непреодолимая сила течения сбивала с ног и стягивала резиновые сапоги, наполняя их мелкой галькой. Холодная вода захватывала дыхание.
После двадцати минут нечеловеческой борьбы мы выбрались наконец на глубокую воду. Хоть и со скоростью около метра в минуту, но перекат был все-таки пройден!
Вскочив в шлюпку, я трясущимися от усталости руками взял папиросу, но еще долго не мог отдышаться. Знай мы, что впереди еще множество похожих перекатов, — наше мужество было бы в этот момент, вероятно, поколеблено. К счастью, человек не знает своего будущего!
Сейчас лодки вышли на простор главного русла. Словно для того чтобы дать нам передышку, оно тянется Прямой как стрела просекой между сгрудившимися островами. Светлые березы с прозрачными кронами и гладкоствольные раскидистые тополя опрокинулись в зеркало вод. Смотришь и не веришь, что это та же река, которая в слепой своей ярости только что чуть не захлестнула нас насмерть…
Вскоре стало ясно, что ход лодки ухудшился. Даже при полных оборотах мотора она шла медленнее обычного. Кроме того,
— Лопасть погнулась, — объявил он, — нужно приставать.
Признаться, эта вынужденная остановка даже приятна. Как раз здесь тянется пологий, хорошо продуваемый ветерком галечный берег.
Уже через полчаса Бонапарт снимает сильно погнутый винт и осторожно выпрямляет его на бревне. При осмотре мотора обнаруживается, кроме того, небольшая трещина в кожухе. Приходится доставать со дна одного из ящиков все принадлежности для паяния.
Пока Бонапарт и Саша возятся с двигателем, мы с Петей достаем снасть и быстро находим небольшой омут, в котором гуляют крупные черноспинные хариусы. Вскоре, однако, мы вынуждены прекратить ловлю: у нас уже больше рыбы, чем надо на обед. В этот момент к нам присоединяется не утерпевший Саша. Он тоже страстный рыболов и доказывает свою удачливость, поймав большого ленка на… кусочек чайного печенья!
Перенесенная опасность научила нас многому. Обсуждая у костра, на котором готовился обед, все случившееся, мы решили впредь проводить на перекатах каждую из лодок отдельно. Эта мера сильно снизила скорость путешествия, так как мели и перекаты встречались ежечасно и дальше, но зато сделала его менее рискованным.
Крест на скале. Глава 10
В субботу 4 июля, на четвертый день плавания «за пределами карты», мы прошли устье Ташепы — первой большой реки, впадающей в Анюй выше Пятистенного. За нами около сотни километров пути, богатого радостью, тревогами, но главным образом трудом, тяжким, а подчас и изнурительным, от которого мы вечерами сваливались в своих крошечных палаточках, как убитые!
Устье реки Ташепы было нашей первой поставленной себе целью. Поэтому, когда лодки миновали невысокий скалистый мыс с венчающей его единственной лиственницей, мы с Сашей кричим «ура!». Увы, этот салют звучит в необъятных просторах анюйской долины очень жалко!
Следующая цель, к которой мы отныне будем стремиться, — устье реки Мангазейки. Это еще больший правый приток Анюя, впадающий в шестидесяти — семидесяти километрах выше Ташепы. Если темпы нашего продвижения не снизятся, дня через три и этот этап путешествия будет позади. Я, однако, предпочитаю быть менее оптимистичным. Уроки прошлых дней научили меня осторожности. Мы целиком зависим от очень сложного сочетания случайностей, полностью предусмотреть которые решительно невозможно.
Прежде всего наши надежды на лучшие условия плавания после возвращения Анюя к горам совершенно не оправдались. Правда, когда река приближалась к скалистому правому склону долины, она становилась глубокой и мы могли не бояться перекатов. Зато в таких местах течение оказывалось столь стремительным, что скорость моторки резко снижалась и выигрыш во времени был ничтожным.
Вместе с тем стоило Анюю отойти от скал к низкому левому берегу, как он опять разбивался на множество проток, и мы снова бились на мелях и перекатах: