По ту сторону Рая

Шагаева Наталья

* * *

Мы ещё долго разговаривали в основном о моей беременности, о здоровье, о родах. Романов, как всегда, все решил за меня, обещая подобрать лучшую клинику и врача. Я не спросила, не хотела портить момент. Я уснула у него в руках и проснулась окутанная им.

Лежу, пытаясь надышаться Глебом. Аккуратно переворачиваюсь и рассматриваю его. Шрам на щеке остался, но этого гада ничего не испортит, тело, как всегда, подтянутое, его хочется трогать, царапать, целовать… Черт, гормоны шалят. Я хочу секса! Переворачиваюсь, смотрю в потолок и глубоко дышу. Не будет ничего, не смогу я так. Вчера это была просто слабость и тоска по этому

мужику.

— Ты очень громко думаешь, — вздрагиваю, слыша голос Глеба. — Прекращай, просто будь красивой, и носи нашу дочь, остальное решу я, — он накрывает рукой мой живот, поглаживает, а потом его ладонь накрывает мою грудь, соски сейчас чувствительные, и я моментально возбуждаюсь. Откидываю его ладонь, хотя тело требует ласки и внимания. Встаю с кровати и быстро надеваю платье с запахом. А Глеб усмехается, потягиваясь на моей кровати.

— Это твой ребенок, и ты имеешь право участвовать в его жизни и воспитании, но на этом все! Я не твоя женщина! — уже громче заявляю, смотря, как он улыбается в потолок. Похоже, меня вообще не воспринимают всерьез. Он встаёт с кровати, и весь такой красивый идёт на меня и ухмыляется.

— Ты моя, — шепчет мне на ухо, убирает волосы с моего лица и целует в щеку.

— Ты женат!

— Нет!

— То, что брак гражданский, ничего не меняет! — он надевает брюки и уходит в ванную. А я — в кухню, потому что хочу чай со сливками и пирог, который передала мне мама. Пока делаю чай и грею пирог в микроволновке, в кухню входит Романов, застегивая рубашку.

— Кофе у меня нет, только чай.

— С удовольствием выпью чай, — меня бесит, что он продолжает улыбаться. И я нервно наливаю ему чай.

— Сливки, сахар?

— Нет, ничего не нужно, — он забирает у меня чашку и садится за стол. — Вкусно пахнет, — комментирует он, когда я вынимаю курник из микроволновки. Молча отрезаю ему кусок, перекладываю в тарелку и ставлю перед Романовым. Сажусь напротив него и пью чай. На самом деле, очень приятно вот так тихо по-семейному завтракать с ним утром на кухне. Но мы не семья…

— Итак, на строительство дома у нас нет времени. А я хочу, чтобы ты и моя дочь жили в большом доме со своим двором. Но есть готовые варианты новых домов, которые как раз можно выбрать за пару месяцев, — я не собираюсь делать так, как он говорит, обидно, что он хочет превратить меня в содержанку, я не слышу в его речи слово «мы». — Пока, если тебе комфортно, можешь жить здесь, — нет, он не изменился, смягчился только из-за моего положения.

— Глеб Александрович, уймите желания. Я не собираюсь жить, как вы хотите, — аппетит пропадает, и я отодвигаю от себя тарелку с пирогом.

— Стеша, я…

— Не называй меня так! И не нервируй! У меня гормоны, и ты еще не слышал, какие истерики я могу закатывать.

— Что ты хочешь от меня?! — со злостью сквозь зубы спрашивает он.

— Я ничего не хочу. Совершенно ничего…, - человека нельзя заставить любить, он должен чувствовать это сам. — Я не хочу ставить условия, их нет. Ты свободный человек и волен делать все, что хочешь, — он внимательно меня слушает, пытаясь поймать взгляд, а я не хочу вновь тонуть в его глазах. — Завтра у нас плановое УЗИ, если хочешь, можешь присутствовать, — уже спокойно говорю я и встаю из-за стола. На самом деле, очень хочется, чтобы он присутствовал. Зря это все… его присутствие в моей жизни теперь будет всегда рвать мне душу. Нужно было уехать подальше отсюда, чтобы он не нашел…

— Хорошо, — сдержанно отвечает Романов и встает из-за стола.

— Я уточню время и скину тебе адрес в сообщении, — он сдержанно

кивает и подходит ко мне. Поглаживает живот, целует меня в сомкнутые губы и идёт в прихожую. А я заставляю себя стоять на месте. Хотя хочется бежать за ним и спорить, почему он так со мной поступает! Или закатить скандал, или шантажировать ребенком и заставить оставить жену. Но я ничего не делаю, потому что хочу, чтобы он дал мне все сам… а этого не будет… Такие мужчины, как Романов, не меняются, они привыкли прогибать под себя. Входная дверь хлопает и мне становится холодно.

ГЛАВА 30

Глеб

Никогда не думал, что это случится, но я еду домой, для того чтобы отпустить Оксану. И это чертовски тяжело. Но еще тяжелее — объяснить сыну, почему мы с мамой больше не будем вместе.

Подумать только, меня сломала женщина. Стефания хочет все, и я готов ей это дать. Если быть честным, мы с Оксаной давно чужие люди, живущие в одном доме и играющие спектакль для ребенка. И наша пьеса должна была когда-то закончиться. Нет, в моей жизни всегда будут параллели. Я не оставлю Оксану без поддержки. Мы в ответе за тех, кого приручили. Просто наши отношения станут более честными.

Еду домой, а перед глазами Стефания, на мне ее запах, а руки до сих пор чувствуют толчки нашей дочери. Мои девочки! Мне кажется, я готов мир перевернуть ради них. Меня распирает от любви к ним, и я готов на все, лишь бы Стефания была счастлива. Мне сорок лет, а я впервые настолько запал на женщину, что готов поменять все ради ее благосклонности. Как же я ошибался, когда думал, что никто и ничто не заставит меня измениться. А сейчас меняюсь ради маленькой женщины. Смешно. И я смеюсь над собой и своими принципами. Нет ничего нерушимого. А я наивно полагал, что никогда не окажусь у ног женщины.

Тру лицо руками, прикуриваю сигарету и выхожу из машины. Смотрю на сына во дворе, который гоняет мяч по газону. Делаю глубокую затяжку и тушу почти целую сигарету. Нужно завязывать с этой гадкой привычкой. Брошу, как только родится дочь — говорю себе и иду к сыну. Включаюсь в его игру, забираю мяч и забиваю гол. Димка весело хохочет и указывает мне на ворота.

— Ты вратарь! — киваю ему, снимаю пиджак и готовлюсь к серии пенальти. Мы играем около часа, просто гоняя мяч. Мой сын хочет стать футболистом и повторить карьеру Месси или Рональдо, а Стефания родит мне дочь. Кому я оставлю бизнес? Придется сделать еще сына. Надеюсь, Стефания будет не против.

Солнце сегодня теплое, небо яркое — прекрасная погода. Сажусь с сыном на лавочку, взъерошивая его волосы.

— Ты у меня уже взрослый. Поэтому мы можем поговорить как мужчины? — Димка кивает, внимательно слушая. Обнимаю сына за плечи и смотрю на наш дом. — Ты знаешь, я люблю твою маму, но к сожалению, не как мужчина, а как родственник. Она мне очень дорога, я хочу о ней заботиться и дать все, в чем она нуждается. Но я встретил другую женщину, и так вышло, что я ее полюбил…, - замолкаю, смотрю на сына, пытаясь уловить реакцию. Димка хмурится, но внимательно слушает. — В общем, мы с твоей мамой разойдемся — это значит, что мы не будем жить вместе как муж и жена. Но мы всегда останемся твоими родителями, и я постараюсь сделать так, чтобы для тебя ничего не изменилось. Так бывает, я хочу, чтобы твоя мама была счастлива, поэтому отпускаю ее. К сожалению, со мной она несчастлива, — с сыном я всегда открыт и максимально честен.