По ту сторону Рая
Шрифт:
— Ты мой котенок, — усмехаюсь я и отодвигаю чашку с кофе, к которой она уже тянет руки.
— И откуда вы такие красивые? — спрашиваю я, смотря, как Стефания поправляет Димке ворот рубашки. Они очень хорошо ладят. Дима называет мою жену Стешей, и они общаются как друзья. Иногда Стефания узнает какие-то важные вещи первой, потому что мой сын боится признаться мне напрямую.
— Мы гуляли, — отвечает Стефания. А я ловлю ее взгляд и понимаю, что моя жена чем-то недовольна. Она улыбается, но я чувствую, что внутри бушует буря, ещё немного и она убьет меня взглядом.
Интересуюсь
Прошу секретаршу принести нам кофе, а детям — сок и сообщаю семье, что мы летим отдыхать, показывая путевки. Дети счастливы, Стеша тоже улыбается, рассказывая Поле, что мы полетим на самолёте. В кабинет входит секретарша и подаёт нам напитки. Стефания принимает кофе и награждает мою секретаршу оценивающим взглядом. Обожаю, когда она ревнует. Меня это возбуждает, иногда я специально провоцирую. Мне нравится укрощать мою дикую кошку. Поля болела последнюю неделю и спала с нами, а днём Стефания сидела с ней, не доверяя больного ребенка няне. Поэтому я очень голодный, а ее злость и ревность подогревает меня.
— Нам пора! — сообщает Стефания, так и не выпив кофе. — Ты с нами или поработаешь? — последнее слово она проговаривает с недовольством. Да ты моя хорошая, я же долго буду из тебя вытрахивать недовольства, — думаю я усмехаясь.
— Стойте! Дима, бери сестрёнку и поезжайте домой, посидите часик с няней. А мы со Стешей обсудим дела.
— Какие дела?! — недовольно спрашивает Стефания.
— Очень важные! — настойчиво произношу я. И набираю номер охранника, парня, которому я могу доверить детей. Целую Полю, прошу слушать Диму и вывожу их из кабинета. Стефания идёт за нами, но я разворачиваюсь и взглядом останавливаю ее. Даже не смей сопротивляться, я неделю не чувствовал твоего тела. А ты провоцируешь.
Охранник забирает детей, я отпускаю секретаршу домой и возвращаюсь в кабинет, запирая дверь. Подхожу к Стефании, которая смотрит в окно, прижимаюсь сзади, вдавливаясь пахом в ее прелестную попку, и глубоко вдыхаю ее пьянящий запах.
— Что случилось? Чем ты недовольна?
— Ничего! — дергается она, пытаясь вырваться, но я вжимаю ее в подоконник.
— Ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда ты делаешь какие-то выводы, не поговорив со мной! — злюсь, но скорее от возбуждения.
— Да какие выводы! Здесь и так все понятно! — язвительно усмехается Стефания, но уже не пытается вырваться, потому что я расстегиваю молнию на ее платье.
— И что же тебе понятно? — скидываю
— Глеб, я не могу так разговаривать! — возмущённо произносит она, пытаясь натянуть платье, но я хватаю ее за руки и завожу их за спину.
— Можешь! Говори! — приказываю я, чувствуя, как сбивается дыхание и по телу разливается жар от предвкушения.
— Ты не сказал, что у тебя новая, молодая, красивая секретарша! — выкрикивает она, тяжело дыша. По ее плечам разбегаются мурашки, я наклоняюсь и целую ее в плечо, чтобы почувствовать их губами.
— Я обязан отчитываться о всех своих кадровых изменениях?! — рычу ей в ухо, продолжая удерживать за руки. — Или ты настолько неуверенная в себя, что будешь ревновать меня к секретарше?
— Я не могу так разговаривать! Отпусти! — со стоном выдает она. И немного оседает.
— А мы и не будем разговаривать! Я буду тебя трахать, пока тебе не станет плевать на мою секретаршу.
Нагибаю ее над столом, вжимая голой грудью в столешницу.
— Я не хочу! — откровенно лжет она.
— Да ладно, — усмехаюсь я. Задираю ее платье, оголяя упругую попку в кружевных трусиках, вижу чулки и зверею ещё больше. Отодвигаю трусики, провожу пальцами по складкам, и глубоко вдыхаю от волны возбуждения, которая бьёт в пах, заставляя пульсировать член.
— Твою мать, Стефания, ты же вся мокрая! — чувствую, как хрипнет голос и начинает трясти. — Не хочешь, значит?! — раскрываю складки, нажимаю на клитор, и Стефания вздрагивает, царапая стол. Она уже не отвечает, стонет, кусая губы, потому что я начинаю растирать пульсирующую вершинку. И я горю вместе с ней, в очередной раз поражаясь собственной реакции на эту женщину. Хочу ее до боли, словно пацан. Не знаю, откуда взялась эта одержимость и щемящая любовь.
Ускоряю движения пальцев, наслаждаясь ее откровенными стонами и одновременно расстегиваю ремень и ширинку, выпуская наружу болезненно ноющий член.
— А-а-а-а! — вскрикивает Стефания, когда я обхватываю бедра и вхожу в нее одним резким толчком. Замираю, чтобы самому хрипло застонать от того, какая она горячая и влажная. Накручиваю ее волосы на кулак, натягиваю, вынуждая прогнуться, и начинаю раскачиваться, толкаясь глубже, резче. Теряю контроль, вбиваясь все быстрее, сильнее создавая характерные шлепки наших тел. И зверею ещё больше от того, как она отзывается сладким вскриком на каждый мой толчок.
Останавливаюсь, медленно выхожу, а потом опять вбиваюсь на всю длину, ещё и ещё. Грубо, жёстко, безжалостно, до сладкой боли, но Стефании нравится, она выгибается, содрогаясь от экстаза, царапая мой стол.
— Кричи, моя девочка! — приказываю я, чувствуя, что она уже на грани. Стискивает мышцами лона мой член, и я сам почти кончаю, не прекращая вдалбливаться в нее. Стефания протяжно стонет, но мне мало. Я хочу слышать ее удовольствие. — Кричи! — отпускаю волосы, подхватываю ее под грудью и тяну на себя, ни на секунду не сбиваясь с бешеного темпа. Мы, как дикие голодные звери, в одежде, взмокшие, пожираем друг друга.