По ту сторону реальности (сборник)
Шрифт:
— Имя… — проплыл в воздухе запах жасмина, когда она вернулась в сад.
— Скажи имя, — тихо попросили стены дома. — Ты должна сказать, как его зовут.
— Нет! — громко ответила Лида, и голоса смолкли.
До вечера она просидела возле бабушки, рассказывая ей о городской жизни. Всеми силами она старалась не услышать ничьих голосов, но дом молчал. Молчал и сад, когда она вышла в него. Поздно вечером Лида развела костёр, чтобы сжечь свои старые тетради. Думать ни о чём не хотелось. Пламя потрескивало сухими дровами, и вдруг, сквозь треск, Лида снова услышала голос:
— Ты
— Кто вы? Почему я опять слышу вас? — спросила Лида громко.
— Что, Лидонька? — отозвалась с террасы баба Маша. — Ты зовёшь меня?
— Нет, бабушка, — испугалась Лида и примолкла.
— Мы духи огня, — ответили ей сквозь треск. — Разве ты не поняла? Ты слышишь нас и отказываешься принять нашу помощь. Подумай, девушка.
Лида проследила взглядом за искрами, улетающими в чёрное небо, грустно улыбнулась звёздам и отрицательно покачала головой. Ветер подул на пламя. Белые звёзды и алые искры смешались, голова слегка закружилась, а по телу пробежал лёгкий озноб.
Огонь подарил тепло, отогнал холод, и, с новым порывом ветра, сложились слова:
— Назови имя голубоглазого человека. Он не останется безнаказанным. Нельзя обижать ту, которая с нами.
Лида вдруг испугалась. Безнаказанным? Если она гонит от себя плохие мысли и не смеет осуждать того, о ком они говорят, то и они не смеют! И никакая пляска искр на звёздном небе не убедит её в обратном.
«Нет. Не вмешивайтесь в мою жизнь» — подумала она.
— Как хочешь. Но ты ещё попросишь. Не забывай: ты с нами, мы с тобой, — новый сноп искр вырвался в ночное небо, и пламя погасло.
Через три дня бабушка Маша вызвала родителей Лиды из города. Те приехали, испуганные бабушкиными словами:
— Беда с нашей девочкой. Ничего не скажу, приедете — увидите.
Лида сидела в комнате, укрывшись пледом, и никого не узнавала.
— Что с ней, Мария Сергеевна? — с тревогой спрашивала мама.
— Мам, объясни, что случилось, — требовал папа.
— Сами видите, — разводила руками баба Маша, — Беда. Как раньше говорили: лишилась рассудка, спятила.
Мама, рыдая, обняла безучастную дочку, а папа сразу решил:
— Не время сейчас слёзы лить. Быстро в машину, и в город, к врачу.
Лида хлопала глазами и изредка, со страхом, оглядывалась по сторонам. Иногда качала головой и повторяла единственное слово:
— Нет, нет.
— Доченька, да что же с тобой? — потрясла её за плечи мама, — Посмотри на меня, на папу. Мы за тобой приехали!
— Нет, нет, — бормотала Лида, но так, словно обращалась не к родителям. Что-то или кто-то невидимый рядом заставлял её дрожать.
Мама бросилась собирать вещи, а бабушка Маша сказала:
— К врачу вы её, конечно, отвезёте. Но это не поможет. Лидонька не душевнобольная, у неё другое.
— Что, мам? Говори, — замер на пороге отец.
— Когда я ещё девчонкой была, — сказала бабушка Маша, — у нас в деревне одна девушка точно так же занемогла. Звали её Маланья.
То смеётся, то плачет, то грозит кому-то кулачком. Деревенские от неё отвернулись, так и стали говорить: спятила. А я, малявка ещё, один раз подкралась к её окну и подслушала. Вот, что Маланья-красавица бормотала:
— Духи дома, огня, воды и деревьев! Вы со мной, я с вами. Не покидайте меня, слушайте и отвечайте. Кому напиться, кому иссушиться. Кому жить, кому умереть. Знать хочу, приказывать буду. Я вам, вы мне. Я живу, и вы живите. Я дышу, и вы дышите. Кто мне враг, пусть сгинет. Имя ему — Савелий.
Ох, и напугалась я, запомнила её слова, всем подружкам рассказала. Те родителям, да не поверил нам никто. Мало ли, что помешанная бормочет?
К вечеру того дня Савелий умер. Какая лихоманка его сгубила, никто не понял.
А батюшка деревенский с Маланьей поговорил, о Савелии ей рассказал, она вдруг слушать стала, внимательно. А потом рассмеялась и в лес убежала.
Отец Василий от неё вышел и головой сокрушенно качает:
— Попала Маланья в прелесть, — говорит. — Сегодня же службу отслужу, бесов изгонять буду…
И пошёл в церковь. А Маланью через час в лесу волчица задрала. На логово с волчатами красавица набрела… Или довели её туда, кто знает?
Замолчала бабушка Маша, а Лидина мама ещё горше расплакалась:
— Мария Сергеевна, что же нам делать?!
— Вам — не знаю, — ответила баба Маша. — А Лидонька наша, бедняжка, делает. В одиночку сопротивляется. Добрая она у нас, и врагу своему зла не пожелала. Сейчас она спасает отца правнука моего. Видимо, нехороший ей человек попался.
— Мама! Что за ерунду ты рассказываешь? И историю какую-то выдумала! Какой ещё правнук?! Лида, Лена, быстро в машину! Отсюда, и сразу к врачу!
Баба Маша отвела сноху в сторону и тихонечко шепнула ей на ухо:
— Поезжайте в Загорск, в церковь Иоанна Предтечи, к отцу Герману. Да поторопитесь, сил у Лидоньки мало.
Улеглась пыль на дороге, закрапал дождь, а бабушка Маша ещё долго смотрела вслед уехавшей чёрной «Волге» и качала головой:
— Попала ты в прелесть, моя внученька… попала в прелесть.
Обман
Ингвар стоял возле окна и смотрел в небо. Серая небесная пелена в июле не предвещала ничего хорошего. Для того, чтобы в саду у Хильды распустились новые розовые, белые и алые розы нужна тёплая и солнечная погода. Солнечные лучи дадут цветам жизнь, а уж руки его матери позаботятся о каждом цветке. Хильда знает толк в растениях, и ни у кого нет такого розового сада. Даже в поместье барона фон Гинденбурга, ходили такие слухи, розы куда как меньше и совсем чахлые.