По ту сторону реки. Ярилина рукопись
Шрифт:
Полина, полулежавшая на столе и борющаяся со сном, разлепила глаза и пододвинула ближе лист бересты, на котором все никак не могла привыкнуть писать.
– Сегодняшней темой станут анчутки, – провозгласил Нестор Иванович.
– Анчутки! – восхищенно проговорила Маргарита. – Что за прелестное слово!
– Да, но не столь прелестные существа, – заметил наставник, погрозив в воздухе пальцем. – Делятся анчутки на водяных анчуток, полевых и домовых анчуток. Не путайте с обычными домовыми!
– Без домового так плохо, – шепнула Маргарита. – Даже не к кому обратиться за помощью.
– Обратилась бы к Батману!
– А что за помощь тебе нужна? – тихо спросила Василиса.
– Да ничего особенного, – пожала плечами Маргарита, пригладив блестящие черные волосы и слабо улыбнувшись. – Просто иногда так надоедает стирать самой вещи. Обряды и колдовство пока не сильно выручают. А Афанасий с этим здорово помогал.
– Ну, это ведь не он стирал за тебя, – отозвалась Анисья.
– А кто же? – удивилась Маргарита.
– Водяные анчутки – это речные мереки и подводные черти, – неожиданно громко сообщил Нестор Иванович, и девочкам вновь пришлось обратить внимание на него. – Они боятся водяного, но сказать, что они подчиняются ему, было бы неправильным. Они трусливы, но и опасны. Конечно, опасны они в большей степени для потусторонних, однако в ночь праздника Ивана Купалы их сила в несколько раз возрастает, так что они могут противостоять чарам колдуна и навредить ему. Конечно, для Водяного Колдуна справиться с анчуткой не составит труда, но вот всем остальным я бы посоветовал держаться от них подальше.
– Кто-кто, жители ближайшей деревни, – шепнула Анисья.
– Серьезно? – Полина перестала натягивать ворот своего белого свитера, вышитого снежинками, себе на нос и повернулась к Анисье.
– Ну да, а тебе никог…
– Красавицы, потише, пожалуйста! – сказал Нестор Иванович.
– А тебе никогда не приходило в голову, откуда берутся все продукты для столовой, например? – Анисья понизила голос, как и попросил наставник.
– Не думала об этом. Откуда?
– Их привозят из деревни, куда этим летом отправляли Митю для отработки долга. Я имею в виду, конечно, такие продукты, как мясо, молоко, овощи. Если я не ошибаюсь, то вся деревня только и существует на деньги магов. Мы платим потусторонним за все это.
– Домовые анчутки – это все низшие существа, живущие в каких-либо помещениях. Для примера назову вам банного анчутку. Попрошу не путать с банником. Банник, как мы с вами уже знаем, – это домовой, обитающий в бане, а анчутка – это банный черт. Так, банные анчутки ростом около полуметра. – Под скрип металлических писал и шариковых ручек Нестор Иванович продолжал свой рассказ.
– А откуда Заречье берет деньги, чтобы покупать продукты и платить людям за их труд? – спросила Маргарита.
– Заречье существует за счет вложений богатых семей. – Анисья многозначительно изогнула брови, и девочки переглянулись, догадавшись, что свою семью она имела в виду в первую очередь. – Так уж традицией заведено.
Маргарита подумала, что это было похоже на благотворительность, совершаемую не по своей воле. Раз содержание Заречья с несколькими сотнями жителей стало традицией, значит, представители состоятельных родов не могли уклониться от своей обязанности. Это Маргарита поняла без труда, потому что к настоящему времени в ее голове уже сложилось четкое представление о некоторых особенностях этого мира: то, что с течением лет вошло в традицию, не нарушалось. Казалось, что многие обычаи уже давно изжили себя, но все равно продолжали безукоризненно соблюдаться. Хотя возможно было и то, что девочка, выросшая среди потусторонних, просто не могла осознать важности некоторых явлений.
Маргарита покосилась на Полину, ожидая прочитать напряженные размышления на ее лице, но та что-то строчила на бересте, уткнувшись носом в воротник свитера и следя большими серыми глазами за вереницей букв, появляющихся из-под ее автоматической ручки.
* * *
Природа уснула. Ей снился сон, что все вокруг покрылось белым саваном. Силы ушли глубоко под землю. В холодный лес пришли люди. Но то были люди, которые не чувствовали природу, не слышали ее голоса. Они бродили по лесу голодные и озлобленные. Они начали рубить деревья, оставляя за собой лишь пни и грязные глубокие борозды. Прямо под их ногами лежали тайны. Люди ходили по дарам, оставленным древними богами, и не замечали их.
Они уничтожили лес, но не нашли того, что было спрятано у них под носом. Они слонялись, пре вращаясь в тени, бесконечно бродили по кругу, рождаясь и умирая, но так и не узнали, как сквозь сон за ними следили мутные янтарные глаза в каменных вйках. Никто не расслышал, как от боли природа скребла металлическими когтями, как била одеревеневшим хвостом с другой стороны земли, пока не явился тот человек, что отличался от всех остальных, что смог прогнать из леса злых и неблагодарных тварей, что залечил старые раны. Тогда природа смогла проснуться вновь.
* * *
Наконец-то выпал и укрыл сплошным покровом пологие склоны парка белый пушистый снег. Не первый, и не второй, и даже не третий. Все предыдущие искрящиеся ковры снежных хлопьев таяли в тот же день, когда и появлялись. Но на этот раз все было по-другому. Плотной подушкой лег снег на промерзшую землю, скрыв от взоров серую грязь и рыжеватую кашу из гнилых листьев.
Сева стоял на широком крыльце, любуясь высокими синими соснами в белоснежных шапках, достающих почти до самого неба. Лишь их медные стволы горели яркими пятнами на ослепительном серебристом фоне парковых лужаек, да кое-где еще выглядывали из-под пушистого покрова ветки красной рябины.
Через несколько минут на крыльцо выскочил Митя, держа в руках расписные старинные салазки с металлическими полозьями, и друзья направились в глубь парка. Их место на ступеньках у внутреннего выхода Белой Усадьбы тут же заняли другие юные колдуны, вышедшие на свежий воздух кто с санками, кто с лыжами, кто с коньками.
Сзади раздались хихикающие девичьи голоса, и группка девушек нагнала двоих друзей.
– Боже, Варя, какая ты неромантичная! – добродушно засмеялась одна из девушек. – Неужели ты правда не веришь в любовь?