По ту сторону реки. Ярилина рукопись
Шрифт:
– Все подразумевают разное под этим словом, – возразила ее спутница.
– Ага, кто это у нас тут! Митя и Сева! Привет, куда идете? – девушка, допрашивающая Варю, все еще смеясь, обратилась к ребятам. – А, вижу. Санки. Я уж было хотела позвать вас на каток.
– Спасибо, но как-нибудь в другой раз, – улыбнулся Митя. – Не будем мешать вашим разговорам о любви.
– О, ты все слышал! А нам было бы очень интересно ваше мнение на этот счет!
– Сева, вот ты веришь в любовь? – спросила нежным голосом Пелагея, все это время хитро поглядывавшая на спорящих подружек.
– Я же сказала, что все представляют разное, когда говорят о любви, – повторила Варвара.
– Как это разное! – опять рассмеялась ее спутница. – А как же вечное, невообразимо великое чувство? Чувство, спасающее города; чувство, за которое можно отдать жизнь! – она театрально вскинула руки и повернулась к Севе.
– Я не знаю, – тут же ответил он довольно резко. Любовь казалась ему чем-то слишком сентиментальным. Она определенно была придумана для девчонок, чтобы им было о чем сплетничать и чем хвастаться перед подругами. – По крайней мере, я не знаю такого чувства, которое спасает города.
– Но зато отдать жизнь – это да. Как-то ближе к истине, – рассудительно сказал Митя.
Девушки захихикали.
– Митя знает, что говорит, он же помолвлен, – сказала одна из них.
– Не завидуйте, не завидуйте! – со смехом подыграл Митя. – Дядя Митя знает побольше вашего, это точно!
Ответом ему был взрыв девчачьего смеха.
Маленькое озеро, покрывшееся коркой льда и присыпанное снегом, уже было близко. А за ним виднелась и гора, с которой уже больше десятка ребят спускались на санках, кувыркаясь и вереща.
У Севы захватило дух. Он обожал снег и скорость. Митя улыбнулся, ему тоже не терпелось взобраться на холм, оседлать салазки и стрелой пуститься вниз.
– Постой, – послышался голос Пелагеи. – Сева, погоди секундочку.
– Не могу, – ответил Сева. Разговор о любви его не прельщал. Он внезапно почувствовал свою несостоятельность по сравнению с этими полными жизни и эмоций девушками и лучшим другом, словно ему не было доступно что-то, что было доступно и понятно им.
– Иди к ней, – шепнул Митя. – А я пока разыщу Анисью и отберу у нее вторые санки. Встретимся у подножья горы.
Не дождавшись ответа, Митя отправился на поиски младшей сестры. Ноги его проваливались в глубокий снег, оставляя на нерасчищенной дороге синие следы. Сева поглядел на удаляющегося друга, а потом развернулся и направился к поджидавшей Пелагее. Она стояла одна – подружки ее остались у озера.
Пелагея была красивой и розовощекой. «Пожалуй, – подумал Сева, – она и правда могла бы быть причастна к чувствам, спасающим города, если бы только я мог точно понять, что именно это за чувства». Пухленькая, но зато складная и обаятельная. Пелагея и спасенные города. Что ж, может, из этого что и выйдет?
– Почему ты без головного убора? Замерзнешь ведь. Что ты хотела?
– Я хотела… – опешив от столь резкого обращения, Пелагея растерялась. – Может быть, ты все-таки составишь нам компанию?
– Я не могу, сегодня провожу день с друзьями. К тому же не хочу кататься на коньках.
– Тогда мы могли бы к вам присоединиться…
– Не стоит, – отрезал Сева, но, заметив расстроенное выражение, появившееся на миловидном лице Пелагеи, мягко, как бы невзначай, добавил (кому же не хочется спасать города?): – Но, если хочешь, встретимся вечером.
– Вечером? – ее глаза блеснули. – Да, было бы замечательно. Тогда я разыщу тебя.
«Не сомневаюсь», – подумал Сева и, кивнув девушке, повернулся к ней спиной, зашагав к подножию холма.
По дороге Сева чуть не столкнулся с парнем, кажется, магом-инженером, который бросил на него презрительный и словно обиженный взгляд. Заиграй-Овражкин не отреагировал и поспешил дальше. Наивный Земляной Колдун, да его мысли можно было прочесть за километр! Пелагея – вот какие были у него мысли!
Но Сева не был виноват, что все девушки с готовностью бросали своих парней, стоило ему лишь недвусмысленно дернуть бровью, глядя им в глаза. И если опять же полагаться на легенды, то настоящую любовь не могла разрушить никакая магия, включая и чары Сирен. Но поскольку теория эта получала изо дня в день только одни опровержения, то любовь казалась ему еще большей сказкой, чем трехглавый Змей Горыныч.
У подножия горы Мити не оказалось. Среди кучки ребят, одетых в темные куртки, нигде не мелькнула кудрявая голова друга. Зато его силуэт тут же появился на самой вершине холма. Сева только собрался побежать наверх, чтобы не упустить Муромца из виду, но вовремя поглядел под ноги и замер – он едва не налетел на девчонку, сидевшую к нему спиной прямо на снегу возле тропинки, ведущей на холм. Ее яркий зеленый пуховик казался оазисом посреди белой пустыни.
«Освободи дорогу, – подумал он, глядя на ее затылок. Но девочка не послушалась. Он словно встретил внутреннюю преграду, через которую не мог пробраться в ее разум. – Встань», – повторил он, и по спине его пробежал холодок, потому что девочка осталась сидеть неподвижно, словно каменное изваяние.
На вершине холма послышались радостные визги и смех. Сева поднял голову и увидел, как разноцветные салазки сорвались вниз, неся на себе трех хохочущих девчонок.
Колдуньи еле умещались на одних санках, не предназначенных для такого количества «пассажиров». И в тот момент, когда Сева различил среди катящихся вниз Анисью, одна из юных колдуний спрыгнула и повалилась прямо на девочку в зеленом пуховике. С Маргариты слетел капюшон, а девочка-оазис легла на спину, хохоча во все горло и обнимая подругу. В этот же момент пришло понимание, на кого он только что пытался повлиять и кто, как и говорили Митя с Арсением, не подчинялся его мысленным приказам.
Перед ним на снегу, раскинув руки, лежала Полина и, казалось, вовсе не замечала постороннего наблюдателя. Зато Маргарита тут же вскочила на ноги и, поправив растрепавшиеся волосы, сладким голоском произнесла:
– Привет, Сева.
Полина наконец обернулась, но, вместо того чтобы удивиться, она повторила выражение лица черноволосой подруги и произнесла, передразнивая Маргаритин голос:
– Привет, Сева. Прости, ты, кажется, хочешь пройти?
Маргарита моментально залилась краской и хмуро уставилась на Водяную Колдунью, а та задорно рассмеялась. Сева кивнул в ответ и вдруг понял, что почувствовал себя задетым. Маленькая ведьма издевалась! Издевалась над подружкой и над ним, и это доставляло ей радость. Теперь он вдруг понял, какие чувства она вызывала в нем. Он не хотел ее видеть. Не хотел ее видеть, потому что все его эмоции, подчиняющиеся строгому управлению, в ее присутствии вырывались из-под контроля, создавая внутри ураган, но не приятный и упоительный, а пугающе буйный. Если чувства, спасающего города, он не знал, то чувство, способное эти города разрушить, он только что испытал. Он не хотел ее видеть, хотя почему-то часто искал ее взглядом в толпе колдуний. Такой парадокс он никак не мог объяснить, разве что это немного напоминало ту ситуацию, когда человек сознательно ищет неприятности на свою голову. Это явно не было симпатией к ней, Сева был уверен. Она ему не нравилась. Нравиться могла Пелагея, яркая длинноволосая красавица с хитрыми глазами: к ней хотелось подойти, с ней хотелось разговаривать и быть рядом. А от Полины хотелось убраться подальше, чтобы вихрь странных мыслей в голове утих, а эмоции перестали разрывать созданные для них оковы.