По ту сторону синих гор
Шрифт:
– То есть, ты у нас глава клана?
– снова не давая ему опустить в суп ложку, вопросительно приподняла брови я, и кайген озверел.
– Да, женщина, я - глава клана!
– сердито щурясь и жёстко чеканя слова, заявил он.
– И запомни: меня не принято перебивать или задавать мне вопросы, когда я ем!
Непринято, значит... Это замечательно!
– Надо же, а я думала, кайгены не едят и по нужде не ходят, раз другим не предлагают!
Думаю, муж прекрасно понял, в чей огород я бросила этот камень. В его синих глазах
Несколько гнетущих мгновений тишины мы кромсали друг друга взглядами, пока кайген раздражённо не выдал:
– Кажется, голодная ты меньше разговариваешь. Я запомню.
То есть он меня ещё и голодом морить обещает?!
– И сразу же забудь!
– ехидно возразила я, в который раз мешая ему спокойно поесть - Если по твоей вине я заболею и умру, следом за мной окочурится и твой любимый дильфар!
На скулах кайгена задвигались узлы желваков. Взбешённо подхватив тарелку с остывшей похлёбкой, он пересел от меня на другой конец стола, напоследок одарив коротким неприязненным взглядом.
Можно подумать я расстроилась! Я его сидеть рядом с собой и не приглашала!
Наше напряжённое молчание нарушил явившийся на кухню тот самый Ормунд, которого муж послал за тёплыми вещами.
В руках голубоглазый кайген держал скрученную шубу, развернув которую, он быстро достал и поставил передо мной на пол лохматые меховые сапоги, похожие на два волосатых пенька. Первый раз видела что-то подобное. И хотя сапоги выглядели смешными, внутри у них оказался толстый тёплый ворс, греющий словно печка.
По моим окоченевшим ногам поползли мурашки, стоило засунуть ступни в принесённую обувь, и от блаженства захотелось помурлыкать довольной кошкой.
Поймав на себе любопытный и беззлобный взгляд Ормунда, я демонстративно притопнула ногами и благодарно ему улыбнулась.
– Спасибо! У меня никогда не было таких тёплых сапог.
Вежливость снова творила чудеса. Кайген растерянно моргнул и прилип взглядом к моей улыбке, словно мошка к ложке с мёдом.
– Это чуги. Здесь зимой без них никак, манна, - мягко пояснил он, и в этот момент, мой поднявшийся из-за стола муж громко стукнул об стол пустой тарелкой и сердито рявкнул:
– Ормунд, ты свободен! Скажи Хильгарду и Бериту, чтобы готовили сани, мы скоро выезжаем!
Косясь на злого как медведь-шатун мужа, я надела на себя шубу не дожидаясь пока он меня в неё завернёт, словно гусеницу в кокон. Чем этот буйный опять недоволен? Либо его бесит, что мне удаётся выпытать у его сородичей хоть какую-то информацию, либо у них женщинам не разрешают разговаривать с другими мужчинами.
Дикость какая-то!
– Ты готова, женщина?
– голосом «любезным» до мурашек по спине внезапно поинтересовался кайген.
–
Он смотрел на меня с высоты своего подавляющего роста, сверлил своим синим взглядом во мне дыру, и подобие улыбки на его губах было похоже на звериный оскал.
Несколько ударов сердца я пристально смотрела в его глаза и вдруг поняла: издевается! Не забыл мой недавний упрёк и теперь вымещает на мне своё раздражение.
Ну ладно. Сам спросил!
– Не наелась!
– выпалила я.
– А где обещанный чай?
От моей наглости у мужа дёрнулась скула. Губы узко поджались, делая черты лица резкими, злыми. От кайгена повеяло такой лютой мощью, что сердце начало частить, а выдержка давать сбой.
И зачем я только рот свой открыла? На кой мне сдалось злить этого неотёсанного медведя?
Не сводя с меня пылающего пронзительной синевой взгляда, он медленно подошёл к установленным на плите котлам. Подняв на одном из них крышку, кайген снял с настенной полки кружку. Показательно медленно зачерпнув ею из котла какой-то парующей жидкости, он донёс её до меня, а потом с грохотом поставил посуду на стол.
– Твой чай!
– прошипел муж, внимательно наблюдая за тем, как я тянусь за кружкой и принюхиваюсь к её содержимому. Пахло вкусно. Травами, ягодами и мёдом.
– Всё?
– вымораживающим голосом поинтересовался он.
Мне бы промолчать... Но глядя на кайгена во мне рождался протест и что-то ещё, чего я пока не могла контролировать.
– Нет! Пироги где?
– с вызовом спросила я, кажется, взбесив мужа окончательно.
– Съели!
– резко рявкнул он, двигая желваками и испепеляя меня взглядом.
– Вот и верь после этого твоим обещаниям, - задумчиво протянула, я и отхлебнула горячего напитка - терпко-сладкого, пряного, растекающегося по гортани умиротворяющим теплом.
– Ты...
– с низким гортанным рыком выдохнул кайген, стремительно преодолевая полшага безумства между нами и целую пропасть длиною в ненависть.
Он навис надо мной, заслоняя собой свет, забирая воздух и ощущение личного пространства. Огромный, разъярённый, пугающий. Я боялась его до жути. Видела, как конвульсивно сжимаются его кулаки, и задерживала дыхание. Только показывать свой страх я не имела права. Даже не знаю, где брала силы, но я, не мигая, смотрела в глаза мужа, выдерживая его уничтожающий взгляд.
– Здесь тебе не Эринея, женщина, - явно еле сдерживая грозящий вырваться наружу гнев, выцедил кайген.
– Если хочешь выжить - подчиняйся! И забудь свои бесстыжие привычки строить всем глазки. Надумаешь с кем-то снюхаться у меня за спиной, помни: неверных жён у нас наказывают!
Что?! Да за кого он меня принимает?! Я что, похожа на распутную девку?!
Гнев хлестнул словно огненная плеть и, сделав глубокий вдох, я холодно поинтересовалась:
– А что делают с порчеными невестами?