По ту сторону синих гор
Шрифт:
Он лишь повторял движения отца, обходил комнату по кругу, дотрагивался до вещей матери и пытался представить себе её лицо.
Жаль, что он понял, кому принадлежали эти покои только после смерти Расвальда, когда что-то у него узнать уже было невозможно.
И всё же Бьёрн совершенно точно знал, что в этой мансарде заключена какая- то тайна, разгадка которой наверняка изменит его жизнь.
Оглядевшись по сторонам, оэн опустился в кресло и, заскользив взглядом по витиеватому рисунку резьбы, украшающей изголовье большой кровати устланной обесцвеченным
Точно такой знак Бьёрн заметил на алых полотнах в тронном зале эринейского дворца.
Откуда это здесь?
Оэн поднялся, быстро подошёл к кровати и провёл пальцами по выпуклому узору на древесине, не понимая, почему не обращал на него внимания раньше.
Несомненно, это вырезал отец. Его рука. Только где он мог видеть что-то подобное, и почему изобразил узор именно в изголовье этой кровати?
Очередная загадка засела занозой в голове Бьёрна. Он снова обошёл комнату, только на этот раз позволил себе не просто прикасаться к вещам матери, а внимательно их осматривать. И к его полному недоумению похожий узор он обнаружил на окладе зеркала, внутренней стороне крышки шкатулки и в плетении кружевного покрывала, накрывающего колыбель.
Все эти вещи сами по себе не давали оэну ни малейшего ответа на его вопросы, но он точно знал, кто может пролить свет на эту тайну.
Горд слишком долго уклонялся от попыток Бьёрна узнать хоть что-то о матери. Каждый раз правитель утверждал, что ещё не пришло время и однажды, когда наступит подходящий момент, он всё расскажет.
Кажется, такой момент настал. Отговорок Бьёрн больше не примет.
Спустившись из мансарды на второй этаж, оэн по дороге заглянул в спальню и, убедившись, что его эринейская жена спит крепким сном, устало вздохнул.
Его попытка показать чужачке себя и всех кайгенов такими, какими они есть на самом деле, с треском провалилась.
По крайней мере в нём она видела лишь насильника и злодея. Видимо предубеждение эринейки сильнее её разума. Хотя, какой может быть рассудок в хмельной-то голове? Хорошо хоть, проспится до вечера. А то пьяная баба, что курица с отрубленной головой. Башки уже нет, а ноги ещё бегают.
Прикрыв девушку меховым покрывалом, Бьёрн подкинул в камин дров и отправился вниз. Во-первых, следовало узнать у Исгирды как идёт приготовление к свадебному пиру и не нужна ли какая-то помощь, а во-вторых, расспросить у неё об исчезновении Идена.
Куда мог без предупреждения запропаститься брат, оставалось загадкой. И Бьёрн надеялся, что у Идена на то есть уважительная причина.
Но уточнить что-то Бьёрну в этот раз не судилось, потому что как только он вышел в общий зал, с улицы в халле прибежал Волс и сообщил, что Хольден снова появился на окраине Эдерхейда. На этот раз, проследив за ним, эйтары выяснили, что к парню на свидание действительно тайно пришла дочь Эгиля, а чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда Бьёрн не медля отправился на место их встречи.
Появления Хранителя его эйтаров для голубков стало полной неожиданностью,
Хольден просил прощение за нарушение законов кайгенов и умолял отдать ему девушку в жёны.
Бьёрн, конечно, изначально именно на это и рассчитывал, но на всякий случай, что по этому поводу думает сама Мия, все же спросил.
Перепуганная девчонка всё это время тряслась, что осиновый листок, и, не смея поднять головы, испуганно смотрела себе под ноги. Впрочем, так себя на её месте вела бы любая провинившаяся манна.
И глядя на девушку Бьёрн вдруг некстати подумал, что доставшаяся ему в жёны эринейка ни за что на свете не стала бы отводить взгляд. Что бы ни случилось. Огрызалась бы, дерзила, задирала подбородок, но не тряслась бы от страха.
Виххардово проклятье! И с какой стати он вдруг стал думать об этой языкатой сумасбродной девице? Не надо было её целовать!
Мысли теперь всё время возвращались к поцелую, и в груди Бьёрна быстрее начинало биться сердце от вспоминания, какими жаркими, сладкими и нежными были губы молодой жены.
На разбирательство с Хольденом и Эгилем оэн потратил довольно много времени. И когда он встал из-за стола в доме отца Мии, чётко договорившись о дне, благоприятном для визита в Эдерхейд сватов из клана Лунных, на улице уже серело.
Надо было возвращаться домой, иначе собственное свадебное пиршество рисковало начаться без него.
****
Халле по случаю торжества уже успели нарядно украсить, и в зале для гостей витал хвойный дух от праздничных гирлянд, свитых из еловых веток и перевязанных алыми лентами.
Столы уже накрыли вышитыми скатертями и по дому суетливо сновали женщины, расставляя посуду и завершая последние приготовления к веселью.
На помощь Исгирде пришли почти все эль-манны эйтаров Бьёрна, и теперь все они, завидя своего оэна, низко ему кланялись, а затем вновь бежали по своим делам.
Хмуро оглядываясь по сторонам, Бьёрн болезненно поморщился, разглядывая гомонящих между собой и время от времени громко хихикающих женщин.
Предстоящий пир не то что не радовал оэна, а даже несколько угнетал. После войны с эринейцами он мечтал лишь об одиночестве и тишине. Предпочтительно в своей мастерской, где, уйдя с головой в работу, можно было от всего отключиться и забыть о пережитых потерях. Изображать из себя счастливого жениха не было ни сил, ни желания. И Бьёрн почему-то даже не сомневался, что у его эринейской жены те же мысли на этот счёт.
Вспомнив о магичке, оэн едва не выругался вслух. В последний раз, когда он её видел, она дрыхла, как сурок, впавший в зимнюю спячку. Ещё и сопела, издавая громкие свистящие звуки. Что, если жену никто в его отсутствие не додумался разбудить? Когда же она готовиться к празднику будет? Бабы ж по полдня наряжаются и то им времени мало!