По ту сторону синих гор
Шрифт:
Бьёрн успел позабыть, когда так долго целовался в последний раз. Наверное, только с Алвой, будучи совсем юным. Сейчас он словно навёрстывал то, от чего очень долго отмахивался, понимая, что ведёт себя как мальчишка.
И что с того? Кто сказал, что у него нет права целовать собственную жену, пусть и бывшего врага? И почему он вообще должен отказывать себе в женской ласке, раз брак у него законный и, похоже, даже магией одобренный?
Бьёрну казалась, что магичка тоже совершенно не против его поцелуев ровно до того момента, пока она от него не сбежала
Это чувство было незнакомым, царапающим и злым.
Оэн не знал на кого сердится больше - на Идена, вмешавшегося туда, куда его не просили, сбежавшую жену или собственную несдержанность.
Гостей с их неуёмным весельем вдруг захотелось разогнать к виххардовой бездне, брату надавать по шее, а эринейку утащить в спальню и продолжить там начатое, но уже без лишних глаз, спешки и оглядки.
Бьёрн завёлся. Следил пристальным взглядом немигающих глаз за танцующей женой и недобро барабанил пальцами по столу, выжидая момента, когда изображать из себя пугливую лань магичке надоест, и она вернётся к столу на положенное ей по статусу рядом с ним место.
Одного партнёра по танцу сменял другой, кружа молодую эль-манну по залу, и за шумным весельем, кажется, никто не замечал того, что вот уже несколько минут напряжённо наблюдал оэн Эдерхейда.
На лбу эринейки проступили капли пота, и двигалась она странно - тяжело, рвано, словно босая шла по лезвиям мечей, и каждый новый шаг причинял ей боль, но она не желала показывать это другим.
Тонкая шея высоко несла гордо поднятую голову, но теперь Бьёрн знал, что это не из-за тщеславия и пренебрежения, а от натягивающих кожу шрамов.
Он внимательно проследил за её движениями ещё секунду, втянул носом тяжёлый воздух наполненный запахами потных тел, еды, жаренного мяса, душистого шорка, дыма, и, уловив сладкий аромат крови резко поднялся с места.
На пути его встал хмельной от выпитого мёда Торхи, и оэн раздражённо смёл его с дороги пробираясь сквозь толпу танцующих кайгенов к Рейне.
– Хватит, - поймав за плечо кружащего её побратима, рыкнул он.
Тот пьяно улыбнулся, не желая уступать ему партнёршу по танцу, и Бьёрн, негодуя от подобного поведения, схватил жену за талию и резко толкнул кайгена в грудь, едва не сбив с ног.
****
У меня от напряжения дрожали руки и спина, а от судорог в повреждённых ступнях темнело в глазах. Мне почему-то казалось, что все вокруг только и ждут, когда я бессильно упаду на пол и стану просить пощады.
Никогда! Ни за что! Не у них - тех, кто «не бьёт в спину», а мерзко пакостит исподтишка.
Моя жизнь снова превратилась в поле битвы, но, как и прежде, сдаваться я не собиралась. А боль... Боль делает нас настоящими. Мне больно - значит я живая!
Ещё один виток танца бросил меня в холодный пот, вынуждая закусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать от боли. Я приготовилась на следующем повороте сделать короткий вдох, но ведущего меня партнёра неожиданно остановили резким и разражённым: «Хватит!»
Тот лишь небрежно
– Уйди!
– он играючи толкнул ладонью своего сородича в грудь и тот отлетел на несколько шагов, врезавшись в другую двигающуюся пару. По залу пошёл ропот, на нас стали обращать внимание, прекращая танцы и веселье.
Я замерла не в силах отвести взгляда от сверкающих непролитой яростью глаз супруга. В его ярко-синих радужках отражались огни зажжённых повсюду свечей. Золотое на бархатно-синем... Завораживающе красиво. Даже об истерзанных ногах на миг забыла.
– Подними подол!
– прозвучало относительно резко и громко для меня, но достаточно тихо для того, чтобы нас могли услышать остальные.
Я глубоко втянула носом воздух, пытаясь справиться с колотящей меня мелкой дрожью.
– Подними, - прошипел мой медленно свирепеющий супруг, - если не хочешь, чтобы я сам задрал твою виххардову юбку при всех!
Чуть подцепив негнущимися пальцами расшитое речным жемчугом платье, я приподняла его подол на ширину ладони и тяжёлый,как гранитный булыжник, взгляд мужчины упал на мои пропитавшиеся кровью туфли.
– Дура!
– зло уронил кайген, поспешно подхватил меня на руки и, расталкивая танцующих сородичей, помчался со мной к лестнице, ведущей на второй этаж.
Никто, видимо, ничего не понял, потому что в спину нам полетели скабрёзные шутки и прибаутки, смысл которых заключался в одном: провести эту ночь без одежды и сна.
Муж взлетел по лестнице словно ураган, перепрыгивая через три-четыре ступеньки. И его злость разливалась в воздухе чернильной тьмой. Такая осязаемая и живая. Словно плотный удушливый кокон, из которого хотелось немедленно выпутаться.
Ударом ноги он открыл дверь нашей спальни, стремительно шагнул внутрь, усаживая меня на прикроватный сундук.
Присев передо мной на корточки, он осторожно снял с меня туфли, зачем-то втягивая носом запах испачкавшей их крови. Из горла кайгена вырвалось жуткое, почти звериное рычание, и я не успела перевести дыхание и испугаться, когда он бесцеремонно задрал мне юбки, чтобы рывком стащить с меня колготы.
Кайген обхватил ладонью мою ногу вокруг щиколотки и, поднял её, тревожно рассматривая ступню
– Где взяла туфли?
– сипло спросил он, посмотрев мне прямо в глаза.
Я закусила нижнюю губу и упрямо вздёрнула подбородок, не желая ему отвечать.
Нет, это было не то о чём вы подумали и я вовсе не упрямая идиотка. Я просто не верила, что Сигрид была способна на такую подлость. И пока я сама во всем не разобралась, обвинять кого-то голословно даже не думала.
– Где ты их взяла?
– вновь повторил свой вопрос мой буйный супруг, но в этот миг дверь в спальню с шумом распахнулась и на пороге появился Иден, избавляя меня от необходимости отвечать мужу.