По ту сторону синих гор
Шрифт:
– Брат, что случилось?
– испуганно пялясь на мои голые ноги, шагнул к нам рыжий.
Медведина в сердцах швырнул об стену мою туфлю и грозно выдохнул:
– Кто-то насыпал ей в обувь разбитые в пыль осколки тирода и шипы сагнита.
Иден заметно побледнел, переведя взгляд на брата и тот жёстко приказал:
– Беги за шайгером! Живо!
Рыжий вылетел в двери, словно бешеная муха, а муж впился в меня своим синим взглядом и, еле сдерживаясь, произнёс:
– Ты не ответила на мой вопрос, жена!
Наверное,
– Что такое тирод и сагнит?
– спросила у него вместо ответа.
Наши взгляды несколько ударов сердца потрошили друг друга, пока кайген не сдался:
– Тирод - это минерал, очень едкий, вызывающий зуд и раздражение. А сагнит - колючка с тонкими, как волоски, шипами. Пыль тирода невероятно острая и прилипает к любой поверхности. Смесью пыли этого минерала и сагнита у нас изводят мелких грызунов. Мешают с глиной, заталкивают в дыры или обмазывают половые доски с обратной стороны. Когда животные пытаются прогрызть или прорыть нору, то об осколочную пыль режут лапки и загоняют в тело колючки. Если занозы вовремя не вытянуть, они начинают гнить и выделять яд.
Двуединый, да меня, оказывается, пытались извести, как крысу!
Я нервно хрюкнула, а затем зашлась в истерическом хохоте, кажется, напугав медведину, видимо решившего, что я тронулась умом от боли.
Метнувшись в уборную, он приволок оттуда ушат, наполненный холодной водой, быстро опустив в него мои ноги.
– Сейчас будет полегче, - тревожно всматриваясь в моё лицо, произнёс он.
– Потерпи немного, скоро Иден приведёт шайгера.
– Шайгер у вас вроде целителя?
Холодная вода действительно принесла облегчение мои страданиям, и теперь я даже могла разговаривать не выцеживая слова сквозь зубы.
Кайген мрачно кивнул, выпрямился во весь рост надо мной и упрямо спросил:
– Где взяла туфли?
– В сундуке, что ты принёс, - буркнула я.
– Я ведь всё равно найду и накажу того, кто это сделал, - наклонился надо мной он, подцепив пальцами мой подбородок.
– Не трать моё время зря, женщина.
Я с бессильной злостью ударила кулаками по крышке сундука, на котором сидела и крикнула в лицо кайгену:
– Ты что, не понимаешь, что ничего не докажешь? Знаешь, что тебе скажут твои же сородичи? Что я где-то случайно вступила в рассыпанный порошок для травли мышей! Он же тут повсюду! Мало ли, где я босая шастала! А учитывая, что обуви у меня действительно нет, тебе и возразить им будет нечем.
Муж хмуро свёл к переносице брови, и в глазах его промелькнуло что-то похожее на согласие с моим аргументом. На деле же он упрямо тряхнул головой и грозно гаркнул:
– Я разберусь! Так откуда туфли?
Закусив губу, я отвела взгляд, и кайген устало выдохнул:
– Идиотка упрямая.
– Сам такой!
Мы сердито уставились друг
Не знаю, сколько времени мы так провели, но когда двери в спальню снова открылись, впуская Идена вместе с седым сухощавым мужчиной, меня уже начинало трясти от вернувшейся боли.
У пришедшего с рыжим кайгена были очень запоминающиеся глаза - чёрные, как два омута. Даже смотреть в них было жутко. И тем не менее я спокойно выдержала его взгляд, когда он подошёл ближе и посмотрел мне в лицо.
Кажется, ему это не понравилась. Возможно, на шайгеров так откровенно пялиться было нельзя.
Высокий лоб мужчины нахмурился, а узкие губы недовольно поджались, когда присев передо мной, он просил показать ему ноги.
Его прикосновения были грубыми и неприятными, словно он нарочно причинял мне боль. А ещё он делал это довольно долго, придирчиво разглядывая каждый дюйм моих израненных ступней.
– Что скажешь, Арн?
– нетерпеливо одёрнул его мой супруг.
– Как быстро можно её вылечить?
Старый кайген поднялся слишком резко и легко для мужчины его возраста. Испещрённое глубокими морщинами лицо не выражало ни жалости, ни сочувствия, когда он буднично произнёс:
– Проще сразу отрезать ей ступни, если хотите, чтобы чужачка осталась жива. Она вогнала в ноги слишком много колючек, а тирод изрезал кожу так, что невозможно определить, где они находятся, чтобы вытащить все. Либо она останется без ног, либо они начнут гнить и она умрёт в страшных муках.
Иден в ужасе затряс головой, медведина замер столбом, глядя на своего сородича широко открытыми глазами, а я, чтобы не закричать и не заплакать, полезла за шиворот платья, доставая оттуда мамин кулон и впиваясь в него дрожащими пальцами. Он - единственное, что у меня осталось от прошлой жизни, за которую я всё ещё судорожно цеплялась.
Шайгер безразлично проследил за тем, что я делаю, и вдруг, недоверчиво моргнув, потянул ко мне руку, от которой я тут же отшатнулась.
Стремительно опустившись на одно колено, он снова принялся рассматривать мои ноги, только теперь практически не прикасаясь к ранам.
– Колючки застряли в верхнем слое кожи ступней, если её сейчас содрать, то ноги можно будет сохранить, - скороговоркой произнёс он, быстро сбрасывая с плеча сумку и доставая оттуда острый нож, мешочки и склянки.
– Я дам твоей эль- манне выпить настойку из коры вейра и семян ракса, чтобы заглушить боль. А потом наложу на раны повязки с маслом зильги. Принеси мне куски чистого полотна и тёплую воду. Нужно будет сделать надрезы...
– Нет!
– вдруг рявкнул на шайгера мой муж.
– Отойди от неё. Ты ничего ей резать не будешь!