По ту сторону Солнца. Часть первая
Шрифт:
Дайме расы асгауцев Хититами Сет также прислал ей дар в виде серебристого кафтана, подобно тому, что при приеме просителей, заказчиков в приемной палате чертогов носил Арун Гиридхари. Выполненный из легкой, шелковой ткани он был пошит с добавлением особой облегченной и очень ценной серебряной нити. Подол кафтана, огранка длинных рукавов и высокий ворот были сложены из платиновых пластин и золотисто-желтого драгоценного камня, одной из разновидности алмазов, добываемых в системе асгауцев Себекхотеп, чье непревзойденное сияние не гасло даже в ночи.
Драгоценные камни, металлы и посуду прислали также в дар перундьаговские правители, тарховичи, таусенцы, асгауцы, яссанийцы, табиты, прпацманцы, коредейвы. Ибо каждый из них не только хотел засвидетельствовать почтение его превосходительству негуснегести, но и отметиться в диэнцефалоне Даши, и тем (быть может) когда-нибудь оказаться в ее фантасмагории.
Однако более всех поразил (не только Дарью, но и самого Аруна Гиридхари) амирнарх Раджумкар Анга ЗмидраТарх, который прислал юному авгуру пластинчатый пояс. Узкая полоса платины (очень ценного драгоценного металла, в отличие от Солнечной системы обладающего разнообразными не только серебристо-белым оттенками) имела ярко оранжевый цвет, по поверхности которого расплывались едва заметного темно-синего, черного, глянцевитого сияния волокнистые вытянутые струи, спирали, небольшие каплеобразные сгустки. Пояс не имел привычных для велесвановцев тканевых прядок унизанных камушками, он застегивался за счет овально-вытянутой пряжки, повторяющей глаз Дарьи. С вывернутыми подвижными складки вокруг глаза, без ресниц и устья желёз, с розовой тонкой полосой, проходящей по самому краю, где в насыщенно лиловой радужке находился овально-растянутый синий зрачок.
Не только было удивительным, что амирнарх возглавляющий в системе Тарх, Великое Вече Рас, и управляющий обобщенно Веж-Аруджаном, снизошел до того, чтобы направить этот дар (пусть даже и юному авгуру), но и вообще преподнес такой странный пояс. Увидев, каковой Даша на немного онемела. Потому как сама форма пояса в виде выпуклого кольца и размещенная на оранжевом полотне волокнистость струй, скоплений сияния, как и пряжка-глаз, уж очень напомнили ссасуа не раз виденную им во сне оранжевую туманность. И даже разумные объяснения Аруна Гиридхари, что тарховичи зная ее внешние данные, просто запечатлели глаз Дарьи в пряжке, не сразу смогли успокоить. Так как оранжевая туманность с впаянным в него огромным глазом продолжала сниться, волновать, тревожить юного авгура. И как, пусть не о глазе, а о самой туманности узнал амирнарх Раджумкар Анга ЗмидраТарх и изготовившие пояс тарховичи, и, что хотел сказать таковым подарком, осталось для Даши загадкой. Видимо, также как и для Аруна Гиридхари, ибо до этого момента амирнарх не присылал никому из велесвановцев (не считая, конечно, негуснегести) дары.
Стоящие по грани пирса велесвановцы держали в поднятых руках, на развернутых к небу ладонях, круглые с кулак фосфоресцирующие камни, освещающие пространство вокруг голубоватым светом. Каждый из велесвановцев, чтобы прийти на обряд, должен был найти камни вне слободы в лесу, как считалось проявленным трудом они, таким образом, освещали путь юному велесвановцу.
Арун Гиридхари находился в конце причала одетый в золотую, туникообразную утаку и медно-синий паталун, его стан огибал платиновый, пластинчато-собранный пояс. Он стоял спиной к медленно идущей в его направление Даши, легохонько вздрагивающей всей поверхностью кожи, покрытой бесцветной слизью, кажется, и, не интересуясь самим приходом. Впрочем, в данном обряде было все четко выверено и даже проиграно, подготавливающим ссасуа Самиром. Потому негуснегести смотрелся замерше-неподвижным, а велесвановцы стоящие по бокам причала, неизменно занимали позу пуспы, стоило их миновать Дарье, опуская вниз на пирс и сами фосфоресцирующие камни, тем придавая его хрустальной поверхности голубоватое сияния.
Теперь они демонстрировали пройденный путь юного велесвановца, освещенного полученными знаниями и связью со всей расой. Принятая же ими поза лотоса указывала, что мимо них прошел велесвановец имеющий почетный статус авгура, значимо возвышающий его в сравнение с остальными.
Волнение Даши достигло апогея, когда она, пройдя последних велесвановцев, каковые опустив камни на зеркало пирса, осветили этим сиянием его вплоть до босых стоп Аруна Гиридхари. И остановившись подле, замершего диагонально стоящему негуснегести, Самира, держащего в одной руке пояс (подарок аминарха) повязываемый после имянаречения, а в другой уки, губку и серебристые плоские пластинки, оные должны были вставить под кожу лба, тягостно вздрогнула.
В отличие, от негуснегести у которого лоб имел естественные подкожные уплотнения, смотрящиеся рядами медно-синих чешуек, остальным велесвановцам данные пластинки внедряли. Первый раз на обряде имянаречения. И если обычным велесвановцам в места надкола вставлялись латунные пластинки, то авгурам серебряные.
Дарья, застыв напротив негуснегести, воззрилась в его ровную спину, кою до середины расчерчивали десять тончайших соломенно-красноватых косичек, и глубоко выдохнув через рот, сказала по-велесвановски:
— Ассаруа Арун Гиридхари я пришел, — от испытываемого волнения мелко-мелко затрепетали короткие борта ноздрей Даши, а сам звук получился звенящим, словно дрожащим на каждой букве. — Пришел, або сплотиться собственным именем с вами и моей расой.
Негуснегести только теперь, когда ссасуа договорив, смолк, неспешно повернулся к нему. Внимательно и с положенной заботой он оглядел юного авгура с головы до ног, едва качнув головой и тем самым успокаивая, указывая, что все сделано, верно, потому и не стоит волноваться. Арун Гиридхари даже чуть-чуть приоткрыл рот, зримо для Даши втянув в него воздух, поощряя дышать глубоко, и, таковым образом, не допустить прихода фантасмагории. И когда, юный авгур, последовав повелению ассаруа, открыл рот, принявшись глубоко дышать, сам степенно вздев правую руку, повел ею в сторону стоящего Самира, который незамедлительно вложил в нее уки, тонкое на вроде вилки приспособление, заканчивающееся небольшим и очень острым металлическим полукругом.
— Ты готов бурсак, принять свое имя, и теми звуками сплотиться со мной и расой велесвановцев, как дотоль принял мою плоть? — вопросил торжественно Арун Гиридхари, однако, не убирая из голоса привычную бархатистую нежность. Вновь, ибо так полагалось, называя Дарью тем неприятным бурсаком.
— Готов, ассаруа! — слегка отдышавшись и сняв немного напряжения, ровнее откликнулась Даша, тем не менее, снова вздрогнув всем телом, потому на краях ноздрей враз образовались крупные катушки слизи.
Негуснегести все с той же степенностью сейчас поднял и левую руку к лицу ссасуа, одновременно, переместив туда и правую с зажатым уки. В сияние отбрасываемом статуей, восседающей на храме, ярко блеснуло серебристое полотно уки, и тотчас взгляд Дарьи замер на его полукруге по краю тончайше заточенным в виде небольших бортиков.
— Как я вас учил, голубчик, отвлекитесь от боли, — проронил по-велесвановски Арун Гиридхари, левым большим пальцем смахивая с ноздрей юного авгура образовавшиеся от слизи катушки. — Пусть сознание предоставит возможность диэнцефалону принять боль и сменить параметры в ее измерение. И, глубокий вздох ртом.
Теперь он отвел руку от лица в сторону, слегка взмахнув всеми четырьмя пальцами и вроде как данным движение, заставляя правильно дышать. И когда Дарья, приоткрыв рот, глубоко вогнала в себя рот, параллельно, наполнив голову рассеянной дымкой, придав диэнцефалону легкости восприятия происходящего, ассаруа резко вогнал ей в лоб острие уки. От стремительности его движения, юный авгур чуть-чуть качнул головой назад, отклоняясь от действий негуснегести. И, не мешкая, Арун Гиридхари поддержал левой свободной рукой затылок, возвращая голову ссасуа в прежнее положение, и опять демонстративно приоткрыв рот, вобрал в него воздух, также медлительно шевельнув ноздрями и с тем выпустив его оттуда малыми порциями.