По ту сторону Венского леса
Шрифт:
С улицы доносились выстрелы, слышались радостные крики людей. Старший сержант смотрел снизу вверх и чувствовал, что погружается в какую-то обволакивающую бездну. Он боролся с собой, но ничего не мог сделать. Он почувствовал, что кто-то перерезал связывавшие его веревки и попытался открыть глаза. Рядом стояли Ботяну и Нуца. Увидев друзей, он забормотал возбужденно:
— Я сказал им неправду. Они от меня ничего не узнали. Я не нарушил военной присяги.
И, успокоенный, впал в забытье.
Через некоторое время в сооруженном под навесом медпункте старшему сержанту
VII. В БУДАПЕШТЕ
Равнина! Насколько хватает глаз, все занесено снегом. Осень пролетела так же незаметно, как и началась. На фронте некогда считать дни. Страшно надоели окопы. Иной раз даже предпочитаешь стоять в карауле. Можно хоть немного поразмяться. Но лучше всего в походе: все время утешаешь себя мыслью о том, что скоро войдешь в город и разместишься на ночлег в теплом доме.
Какое сегодня число? Погоди, погоди… Кто-то начинает считать: в Ораде были в октябре. В Дебрецене — в ноябре… в Бекешчабе — в декабре…
— Где погиб полковник Бузояну?
— В Ораде, браток, разве не помнишь? В один день с советским майором Щербой, их отвезли вместе на танке на Руликовское кладбище.
Илиуц шагает по глубокому снегу. Поднял воротник шинели почти до самой шапки. Идет медленно, стараясь отогнать от себя всякие воспоминания.
Но разве забудешь то, что произошло в Ораде?
В течение трех дней фашисты контратаковали в Ораде пандуров и горных стрелков.
Некоторые солдаты при виде наступающего противника бросились бежать. Их, правда, немного, но все же такие были. Ведь на руке, как говорится, только пять пальцев и то друг на друга не похожи, а что и говорить о людях, которых тысячи…
— Ребята! — обратился полковник Бузояну к солдатам. — Рядом с нами советские войска. Враг не должен пройти! За свободную и демократическую Румынию вперед, ребята! Не посрамим наших отцов и дедов — солдат Мэрэшешти [35] и Плевны [36] !
35
В Первую мировую войну под Мэрэшешти русские и румынские войска нанесли крупное поражение австро-германским войскам. — Прим. ред.
36
Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. в Плевне русскими и румынскими войсками была блокирована 36-тысячная турецкая армия. После упорных боев турецкая армия капитулировала. — Прим. ред.
— Нажмем, господин полковник, пусть услышат наши из Рымнику-Сэрата.
Полковник повернул голову в сторону капрала:
— Значит, ты тоже из Рымника?
— А как же! Моя мать носила вашей семье молоко и после того как вы ушли на фронт. И я тоже носил вам молоко. Все думали, что вы погибли на Дону. Жена ваша ходила все время в трауре.
— Капрал, дай-ка мне еще гранаты!
Олтенаку был очень доволен, что встретил земляка, тем более этот земляк был не кто-нибудь, а полковник. Да еще такой, который сражается рядом с ним на передовой.
— Берегите себя, господин полковник!
— А ты сам почему не бережешь себя?
— Я — капрал… таких, как я, сколько угодно… столько же, сколько листьев на деревьях, а полковников-то…
— Полковник — тот же солдат!
— Ура!… Вперед… — доносится слева и справа. Только здесь, в центре, пока нет успеха. «Пантеры» вырвались вперед. Противнику удалось захватить небольшой плацдарм. Стоит только солдатам подняться в атаку, как сразу же град пуль прижимает их к земле. Подходят все новые и новые танки. Фашисты продолжают контратаковать со стороны Леш и Ножорид, а также со стороны Бэиле Феликс.
Наступил решающий момент. Танки все ближе и ближе.
— Бей их, бей гранатами!
На головных фашистских танках появились языки пламени. Гитлеровцы выскакивают из машин, но их тут же прошивают автоматной очередью. Огромный столб дыма подымается к небу. Но танки все ползут и ползут.
— Вперед, пехота! — раздается голос Бузояну.
Вдруг он споткнулся, наклонился, рядом с ним упал и советский майор Щерба.
— Господин полковник, товарищ майор… — На глаза Олтенаку навернулись слезы.
— Никто не должен знать. Скажи, что я, что мы, мы с вами… Говори, капрал, я хочу услышать, что ты им скажешь…
Олтенаку сжал кулаки. Прыжок — и он очутился на поврежденном немецком танке. Укрываясь за башней от пуль, он кричит, кричит так, что его слышат все:
— Ребята, бейте, крушите врага… Полковник Бузояну и майор Щерба — здесь, среди нас…
К полудню немецкая контратака была отбита. Вскоре все узнали, что румынский полковник и советский майор погибли на передовой. Солдаты поклялись отомстить за них врагу.
А теперь Олтенаку молча шагал по замерзшей венгерской равнине рядом с Илиуцем и младшим лейтенантом Настой. Наста месяц пролежал в госпитале и догнал их у переправы через Тиссу.
Нет только Тудора. За неделю до рождества он прислал им письмо из тылового госпиталя в Фэгэраше. Вскоре он выписался оттуда и уехал неизвестно куда.
Рождество 2-я рота справляла в Бекешчабе. Лука поймал борова, или, как он говорил, «экспроприировал имущество бежавшего венгерского графа».
Ботяну для виду пожурил его немного:
— Как тебе не стыдно, Лука! Ты, видно, забыл, что мы не захватчики, а освободители?
— А что я такого сделал, господин младший лейтенант? Я освободил борова от эксплуатации графа. Эх, если бы мне удалось «освободить» еще и бочонок дрэгэшаньского вина…
— Тогда уж лучше токая, где же ты найдешь дрэгэшань в Венгрии?
В тот же вечер в одном из погребов графа кавалеристы нашли бочонок вина. Несколько солдат, перед тем как отправить вино в дивизион, решили его попробовать. Через некоторое время все они скончались в страшных мучениях. Оказалось, что вино было отравлено. Хортисты, отступая, всыпали в него каустическую соду.