По ту сторону воспитания
Шрифт:
— Смотрите, лев ест бэби!
Коллекционеров привлекла скульптура бронзо–вого льва, съедающего ребёнка. Голова младенца из белого мрамора торчала из полусомкнутой пасти льва, лежащего на брюхе, а тело уже проглочено. Скульптура так незаметно стояла под античной колонной, чтобы её разглядеть, нужно смотреть на пол. Эля прилёг рядом с львом, разинул рот, развёл руки и рыкнул, пугая Борю и Даничку.
— Чем не царское блюдо? Мраморное мясо для бронзовой пасти. Истоки современного Голливуда уходят глубоко в историю, — сказала Лена.
Перед уходом из музея коллекционеры в саду Изабеллы, у мраморного фонтана с рыбами, успели ополоснуть руки в струях фонтана, идущих изо рта рыб, окружающих фонтан. Побрызгали друг друга фонтановой водой. Потом захотели достать набросанные на дне фонтана центы, но только намочили рукава, решив, из-за оптического
На обратной дороге коллекционеры попросили проехать мимо их любимого стадиона, мимо «Зелёного монстра» — бейсбольной стены, как мне объяснял Илюша, через которую нужно перекинуть мяч. Бывают такие триумфальные перебросы. И мимо треугольной красной рекламы давно не существующей фирмы «Citgo». Согласно молве, рекламу не снимают из-за внедрения её в бейсбольный бостонский миф. Она висит прямо за этим «Зелёным монстром», если смотреть со стадиона на мир.
Илюша водил союзников на бейсбол. Они относились к походу, как к таинственному и ценному мероприятию. Илюшу они слушались беспрекословно, и в день игры были тихими, спокойными, услуж–ливыми.
Приходили довольные, махали битами, возбуж–дённо рассказывали, как какакой-то игрок выбил мяч через «Зелёного монстра» прямо на улицу.
— Почему так привлекательна бейсбольная игра? По— моему, это русская деревенская лапта? — спросила я у Илюши.
— Бейсбол в Америке — это мифическая игра, — сказал Илюша. — Американский миф. С бейсболом связана мистика в американской жизни. Эта игра представляет деревню в городе. Американцы считают её своей. Игра стала популярна в конце девятнадцатого века. Она вытеснила скачки, для которых нужны лошади, и бокс потому, что она ближе зрителям. Сейчас американский футбол становится более популярным из-за телевизора. Он более динамичен и приспособлен к телевизору. Но бейсбол всё равно на главном месте по посещаемости. Люди отдыхают, выражают свои эмоции и забывают свои проблемы. Все вместе едят хотдоги, попкорн, пьют пиво. В бейсбольной игре выходят агрессивные инстинкты. Хочется побить начальника, но нельзя, а на стадионе можно орать, кричать на судью и раскрепощаться. Через игру люди соприкасаются со всем миром!
С прикосновения к бейсбольной палке начинается соприкосновение со всем миром?
Пусть наши дети ходят на бейсбол и прикасаются к жизни хотя бы через мячи, бейсбольные открытки, марки, карточки, шапки, и если захотят кого-то побить, то пусть поорут на стадионе.
С палкой в руках, может, доберутся до соприкосновений с людьми и, другими способами, через книги, картины, искусство?
И, кто знает, может, откроется им волшебный мир прекрасного, уходящий в бесконечность, и начнётся обратный путь от Фенвэя до музея?
Мать — мачеха
В дни моего детства, бегая по полям и оврагам, я часто смотрела на крупные округло–сердцевидные листья, которые мне показала бабушка и сказала, что они называются «мать и мачеха». Сверху листья гладкие, холодные, голые — «мачеха», а снизу тёплые, нежные, беловолокнистые — «мать». Изнанка листьев, как я потом узнала, испаряет воду слабее их лицевой стороны, а потому нижняя поверхность листьев на самом деле теплее. Мы с девчонками к щекам подносили эти листья и, прикладывая их разными сторонами к лицу, чувствовали разницу между матерью и мачехой. Никто из нас не хотел быть мачехой, и по сказкам мачеха всегда злая, выгоняет из дома хорошую Золушку, мучает и впивается железными когтями в белую шею панночке–русалочке, не даёт никому покоя на белом свете, и даже по растениям — от листьев «мачехи» веет холодом. И вот, сама того не ожидая, из меня получилась мать и мачеха. Травянистое растение из семейства сложноцветных с двухсторонними листьями. Про растение всё можно узнать: и на какой почве оно растёт, и как цветёт, и почему в народе так называется, и какие у него плоды —семена с хохолком из мягких волосков. И растению никакого дела нет, понравятся ли нам его плоды и листья? Оно как есть — ко всем одинаково, у него нет сознания, и растение «мать и мачеха» не погибает от того, что его листья по–разному испаряют воду и имеют разные стороны.
А как про человеческую «мать и мачеху» что-нибудь выяснить? И как ею быть? И что делать в семье сложноцветных? И почему разными сторонами поворачиваются листья живой мать–мачехи к своим и не к своим? И как справиться со своей человеческой двусторонностью? «У двойного запаха сладость неуживчива.» С кем посоветоваться? У каких мудрецов научиться? Кто из философов жил с чужими детьми? Женатым-то из великих мудрецов был только один Сократ, поливаемый помоями женой в назидание другим, чтоб не делали таких глупостей. С женщинами-то многим умникам «слабо», и они оказываются некомпетентными и неуклюжими, а тут ещё и чужие дети!
Сама выкручивайся, раз уж оказалась мать и мачеха в одном лице с двойными неуживчивыми чувствами. Думать не думала, что попаду в мачехи, потому как никогда не хотела усыновлять чужих детей, разве что по большой нужде. И не запаслась никакими мыслями, никакими знаниями. А если бы и запаслась, то что? «Выводы отвлечённой мысли» мало помогают в действительности.
И как это получается? И… почему? И почему мои двоюродные братья Вит и Боря, которых воспитывала мачеха, и они неплохо к ней относились, но как ушли в институты, так забыли, как её звали? Их мать Клавдия, моя тётка по матери, для них оставалась матерью, и они её навещали и заботились, а мачеху Марину больше никогда не видели. Клавдия отдала детей Марине совсем маленькими, и я помню, как её все осуждали, даже бабушка говорила, что Клавдия чёрствая и плохо поступила с детьми. Марина совсем не была «злая мачеха», она поддерживала их всяческие увлечения музыкой, литературой, и ребята сами считали… Я любила к ним приходить в гости в их большой дом в Келломяках, в котором всегда было много молодёжи, и они называли его «пуп земли». Марина мне нравилась, она была весёлая и очень красивая, как царевна–лебедь с картины Врубеля, с длинными роскошными волосами. Когда Вит написал свой первый рассказ, то Клавдия скептически сказала, что этот рассказ «ясное дело, Вит у кого-то списал», а Марина восхитилась и поверила, что у Вита необычное чувство юмора, и сказала, что он должен развивать свой талант. Отец моих братьев, граф Григорий, так они его называли, большой зануда и директор мебельной фабрики, женился на Марине, поступившей к нему на фабрику совсем молоденькой девочкой, и расстался с красавицей Мариной, прожив с ней, кажется, лет пятнадцать. Братья говорили, что Марина не вынесла занудства графа, и они её понимают, они всегда ей сочувствовали и были на её стороне, когда граф дотошничал. Но и братья с ней расстались, и не потому что плохо к ней относились, а просто так, по случаю жизни. Я помню, как я встретила Марину на улице и она просила передать Виту и Боре, чтобы они к ней заходили, расспрашивала, как и что с ними, продолжает ли Вит играть на пианино и пишет ли он свои смешные рассказы, играет ли Боря в теннис, собирает ли марки? Она сказала, что снова вышла замуж и счастлива во втором браке, но часто вспоминает Вита и Борю, с которыми провела свои молодые годы и которых приняла, как сыновей. Марина на прощание вспомнила песенку, которую ребята сочинили: «О, как люблю я Келломяки! Ведь Келломяки — пуп Земли!» Братья на мои слова посетить Марину сказали «хорошо бы», но закрутились в вихре повседневной жизни, навсегда забыв свою мачеху.
Монарх, по словам Наполеона, даже если он проиграет битву, возвращается королём, а правитель должен всегда выигрывать.
И я не король. И не мать, а мачеха. Свои дети и не свои. У Марины не было своих детей. А у меня?!
— Вы не хотите стать матерью для Лёниных детей, — говорит мне приятельница, собирающаяся присоединить к своим детям ребят своего мужа, а мой Алик будет отцом для моих!
Вот у людей какие планы! Стать отцом, стать матерью для чужих детей. Всем хочется всегда быть правдивее всех, умнее всех, добрее всех. Мои милые двоюродные братья Вит и Боря не превратились в сыновей Марины, несмотря на всю её открытость, разбег и разлёт. У каждого есть своя двусторонность.
— Ты должна их полюбить, — говорит мне моя подруга Дина Дукач, на мой вопрос: «Как же мне жить с Лёниными детьми?»
— Сказать-то легко, а пережить трудно, — так говорил мой сын Илюша, правда, по другому поводу. Полюбить не своих детей. Наверно, я должна, но как?
«Слышишь, мачеха звёздного табора — ночь, что будет сейчас и потом?» И что будет сейчас и потом? И сейчас и потом хочу улыбаться. И сейчас и потом хочу быть любимой. И какой же выбрала мачеха путь к этой цели? У подруг и соседей следует расспросить. Мучает ли мачеха своих пасынков? И какой характер у мачехи? И почему так много резвостей «им» разрешается?