По ту сторону занавеса

Биггерс Эрл

Между тем китаец из Гонолулу поражал всех своей любезностью.

– Для меня эта встреча подобна набату колокола в ночи, – произнес он, приветствуя Джил Морроу низким восточным поклоном.

– Слушайте, Рэнкин, – улучив минуту, укоризненно шепнул Барри Кирк журналисту, – а вы ведь наверняка знали, кто такой, вернее такая, Дж. Морроу на самом деле. Вы нарочно меня не предупредили.

– Я не удержался от того, чтобы преподнести вам небольшой сюрприз. Согласитесь, в жизни не так много подобных приятных моментов.

– Спасибо, мистер Кирк, за то, что вы пригласили меня, – сказала гостья, когда все расселись за столом. – И вам, сэр Фредерикс, за то, что, несмотря на вашу занятость, вы пришли сюда.

– Для вас, мисс Морроу, я всегда найду свободное время. И потом, я с юности одобрял эмансипацию женщин.

– Значит, вас не шокирует, что я выбрала такую профессию?

– Ничуть.

– А вы, мистер Чан? Мне хочется знать ваше мнение.

– Великий Конфуций когда-то изрек: «И озеро, и отраженная в нем луна, и ветка ивы по-своему правы», – промолвил китаец, на лице которого нельзя было прочесть никаких эмоций.

– Ваши слова по-восточному уклончивы, – улыбнулась мисс Морроу. – А как скоро вы планируете вернуться на Гавайи?

Лицо китайца, до сих пор абсолютно бесстрастное, расплылось в счастливой улыбке:

– Завтра в полдень я покину Сан-Франциско и отправлюсь в свой любимый Гонолулу.

– То есть вы спешите домой? – продолжала расспрашивать молодая особа.

– Я на континенте вот уже три недели. В свой долгожданный отпуск мне по воле Провидения пришлось совершить эту дальнюю прогулку. Но теперь все близится к благополучному завершению. Как говорили древние, каменный дождь в родном краю лучше золотого на чужбине.

– Представляю себе, как вы соскучились по дому, – посочувствовала Джил Морроу.

– Есть причина, побуждающая меня стремиться в Гонолулу быстрее горного орла: скоро я стану счастливым отцом.

– У вас родится первенец? – вступил в беседу мистер Кирк.

– В одиннадцатый раз моя обожаемая супруга делает мне такой подарок.

– Вот как! Получается, подобная ситуация для вас не внове, – заметил Билл Рэнкин.

– Такие вести не теряют новизны, – возразил Чарли Чан. – Но моей недостойной персоне и так уделили слишком много внимания, хотя сегодня мы собрались здесь в честь знаменитого мистера Фредерикса.

– Господа, – оживился репортер, – мне пришла в голову замечательная идея устроить эту встречу. Дело в том, мистер Чан, что ваши с мистером Бруком взгляды на расследование преступлений во многом совпадают, но кое в чем они расходятся: по ряду вопросов у сэра Фредерикса есть оригинальная концепция.

– Я исхожу лишь из собственного опыта, – произнес бывший начальник отдела по расследованию убийств Скотланд-Ярда. – Важно постичь человеческую натуру, не так ли, мистер Чан? От вас, как я наслышан, редко отворачивается удача?

– По словам великого Конфуция, для мудреца удачно любое стечение обстоятельств. Но это не про меня. Я – обычный человек.

– Нет, вы вовсе не обычный! – горячо возразил Рэнкин. – При чем тут обстоятельства, если вы умеете управлять ими?

– Неужели в вас нет ни капли честолюбия? – вмешалась мисс Морроу, до сих пор хранившая молчание. – Признайтесь, мистер Чан!

– На моей родине считают, что не стоит желать большего, чем тебе необходимо, и не надо ограничивать себя, совершая добрые дела. Честолюбие подобно болезни, под влиянием которой даже мудрец уподобляется неразумному животному. Оно изгоняет из сердца человека радость, заменяя ее беспокойством. Но я, кажется, наскучил вам восточной философией. Каждый из нас – лишь маленькое звено в цепи времен. Так говорят китайские мудрецы.

– Все это очень познавательно, – заметил мистер Кирк. – Сэр Фредерикс, меня чрезвычайно интересует вот какая вещь. Детективы у вас в Скотланд-Ярде предпочитают идти по следу, оставленному определенной уликой, так ведь?

– Совершенно верно, мы придерживаемся такого метода. Однако, случись неудача, нас же за это и критикуют нещадно. Так было, например, с делом Хилари Хальта.

– Извините, но далеко не всем здесь присутствующим понятно, о каком деле идет речь.

– Я и сам предпочел бы забыть о нем, мистер Кирк, – ответил сэр Фредерикс. – Но шестнадцать лет назад меня назначили начальником следственного отдела, и убийство Хальта стало первым серьезным делом, которое я расследовал в новой должности. Признаюсь, эта загадка так и осталась неразгаданной. Вашим гостям о ней неизвестно, поскольку многие из них тогда были еще детьми.

– Так изложите нам суть проблемы хотя бы вкратце, – попросил Билл Рэнкин.

– Охотно, – кивнул сэр Фредерикс. – Хилари Хальт служил в юридической фирме, клиентами которой являлись в основном представители высшего общества. Он помогал им решать проблемы личного, даже интимного характера. Из опасения, что кто-нибудь завладеет этой конфиденциальной информацией и начнет использовать ее в целях шантажа, Хальт не вел никаких официальных записей.

Шестнадцать лет назад в январе ночной сторож обнаружил Хальта лежащим в кабинете с пулей, застрявшей в черепе. Комната была ярко освещена, окна наглухо занавешаны шторами. Повсюду идеальный порядок за исключением одной странной детали: ботинки убитого стояли на столе, сам же он был обут в бархатные домашние туфли с узором – незадолго до этого он получил их в подарок во время приема в китайском посольстве.

Я так и не понял, что означали эти туфли, но сохранил их на память об этом необычном деле. Сейчас они тоже при мне, не хотите ли взглянуть?

– Да, покажите, это так интересно! – воскликнула Джил Морроу.

– А что вы думаете по этому поводу, мистер Чан?

И без того узкие глаза китайца превратились в две крохотные щелочки.

– Сэр Фредерикс, – произнес он, – вы мысленно ставите себя на место преступника?

– Это неплохой прием для детективного романа, но на практике он далеко не всегда применим.

– Тот, кто убил Хальта, вовсе не глуп. Он подсунул вам эту улику, чтобы вы сразу за нее ухватились и следствие оказалось в тупике.

Фредерикс Брук оторопело уставился на полицейского из Гонолулу.

– Очень удачная мысль, – наконец вымолвил он. – Вполне достойная ваших соотечественников из китайского посольства.

Сказав это, сэр Фредерикс демонстративно принялся за десерт. Все замолчали, деликатно давая важному гостю успокоиться и отдохнуть. Исключение составлял лишь Билл Рэнкин, которому не терпелось собрать материал для своей сенсационной статьи.