По ту сторону жизни
Шрифт:
В зарослях цветущей белой акации просматривалась частично разрушенная каменная часовня с уцелевшими металлическими дверями в виде арки, чуть левее от нее, на небольшой возвышенности виднелся гранитный подиум, на котором возвышался четырехметровый склеп. У входа в гробницу стоял высокий ангел с опущенной головой и сложенными в молитве руками. Упрямый плющ добрался и до него, оплетя своими зелеными щупальцами его крылья и белокурую голову.
– Эту усыпальницу видно с любого конца кладбища! – пояснила Анна Павловна. – Так и было задумано… одна из самых помпезных гробниц и одна из самых старых.
– Кто там похоронен? – поинтересовалась я.
– Это фамильный склеп одной из самых богатых купеческих семей, живших в начале двадцатого века в нашем городе.
– А что мы тут делаем? – с удивлением спросила Ульяна. – Тут слишком старые могилы! Разве ее могила может быть здесь?
– Это верно, но на всякий случай осмотрим все, – ответила рассудительно Анна Павловна.
Мы стали заходить все глубже и глубже в заросли одичалых деревьев, среди которых то тут, то там виднелись старинные надгробия. Из-за обилия мха, надгробия почти, что сроднились с буйной зеленью, царствовавшей вокруг. Под высокой сосной, у подножия которой беспорядочно разросся шиповник, я увидела памятник, имеющий в основании четыре мраморные ступени, – на них был водружен каменный крест, с двумя плачущими ангелами. Крест был стилизован под обрезанные древесные ветви. Внизу, на плите я с трудом прочла эпитафию:
«Здсь
покоится прахъ горячо
любимой жены моей
Анисiи Петровны
Лучниковой
скончавш. на 46 г.
12 декабря 1905 г.»
Чуть ниже было дописано:
«Спи мирно дорогая
много въ жизни творила добро
И вчную память себ
ты свела».
Я начала пробираться дальше и среди буковых зарослей увидела прямоугольную плиту из песчаника. Подойдя поближе, я смогла рассмотреть выпуклый орнамент в виде четырехконечного креста с дубовой и пальмовой ветвями по бокам. Я пыталась определить, кто здесь похоронен, но эпитафия не дожила до наших времен.
– Здесь похоронен священник, – пояснила внезапно появившаяся Анна Павловна. – Дубовая ветвь символизирует зрелость, силу и справедливость, а пальмовая – мученичество Христа, победу над смертью. А вон там, видишь на каменном надгробии изображение всевидящего ока? – спросила она. Когда я утвердительно качнула головой, она просветила меня: – Это символ неусыпно всевидящего и всеведущего Христа. Господь уподобляется солнцу, как источник света, а способ божественного видения – глазу.
После этого каменного надгробия мы повстречали гранитный памятник со скульптурой плакальщицы с крестом, обозначающей скорбь по усопшему, затем надгробие с огромной мраморной книгой, символизирующей раскрытый молитвенник или Библию. Очень часто нам встречались надгробия в форме лежачего креста. На нескольких усыпальницах, помимо опущенных факелов, венков и обломанных роз я вдруг увидела пчел и змею. За разъяснениями тут же обратилась к Анне Павловне, остановившись у позеленевшего ото мха ангела, который навечно застыл в молитвенной позе с воздетыми к небесам глазами.
– Пчела, это символ возрождения после смерти, а змея, пожирающая свой хвост, – это символ бесконечности, круговорота жизни, перерождения, – пояснила она.
Вскоре мы, воссоединившись с Ульяной и Линой, которые осматривали другую часть кладбища, стали постепенно уходить из зарослей густо растущих деревьев, облюбовавших столетние могилы, на ухоженные тропинки с выкрашенными скамейками и цветущими клумбами. Тут было гораздо светлее и приветливее – от центральных ворот отходило несколько аккуратных аллей, с выложенными каменными дорожками, подстриженными кустами и прибранными могилками.
– Пройдет каких-нибудь пятьдесят лет и эти могилы станут такими же заброшенными, как и те! – ткнув пальцем на старую часть кладбища, сказала грустно Анна Павловна. – Умрут те люди, которые знали и любили покойного и оборвется последняя нить, связывающая умершего с миром живых. Никто уже не вспомнит о нем, никто не прольет слезы на его могилу, никто не положит цветов у надгробия со словами любви. Эх! Вот так же произошло и с моей могилой. Пока был жив сын, он ухаживал за ней, но когда он умер, некому было навещать меня: детей у него не было.
Я подошла к Анне Павловне и взяла ее под руку. Ульяна повисла у нее на плече, Лина же обхватила ее за талию и, заглядывая ласково в глаза, проговорила:
– Вы теперь не одни!
– Да, мы теперь одна дружная семья! – улыбнулась Ульяна и уцепилась за мою руку, благодаря чему, мы четверо отныне были сцеплены плотным нерушимым кольцом. Судя по всему, Ульяна уже считала меня своей второй сестрой.
Глава II
Близился вечер. Закатное солнце повисло над домами в черте города и откидывало свои насыщенно-оранжевые лучи на могильные кресты, просачиваясь сквозь нас, неспешно бродящих среди могил и всматривающихся в таблички с фотографиями. Нагулявшийся ветер утих, перестал трепать каштаны с плакучими ивами на нашем кладбище и волной покатился вслед за солнцем – на запад. Это стало понятным по тому обстоятельству, что спокойно торчащие в городе тополя-небоскребы вдруг принялись слегка танцевать, шурша листвой, сначала на окраине, затем все дальше и дальше от нас, все ближе и ближе к солнцу.
Сложно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как мы начали поиски: я потеряла счет времени здесь, я не чувствовала его дыхания, я не ощущала теперь его значимости. К восточной части кладбища стали подползать темно-серые сумерки, которые с жадностью поглотили синеву моря, зелень просторных долин, и задремавшие шапки подсолнухов. Там, на востоке смутными очертаниями начали вырисовываться первые звездочки на небе.
– Мы должны поспешить! – всполошилась я. – Ведь скоро стемнеет, и мы не сможем более искать мою могилу в кромешной тьме!
Анна Павловна повернулась ко мне, небрежно откинула меховой ворот своего пальто и с интонацией пояснила мне:
– Да ты за это не переживай! Мы все прекрасно видим и ночью, какой бы темной она не была!
Я округлила глаза от изумления. Сколько еще интересного и удивительного мне предстоит узнать о наших возможностях?
– Да, мы хорошо все видим, даже если нет луны на ночном небе! – добавила Ульяна восторженно.
Я заметила, что близняшки, которые уйму времени потратили на поиски моей могилы, ни капли не утомились, хотя в их возрасте уже можно было выбиться из сил. Наверное, помимо многих человеческих качеств, которых мы лишились, мы еще и не устаем!.. Об этом живые могут только мечтать!
– Да, и это тоже верно! – сказала вдруг Анна Павловна, всматриваясь в мое сосредоточенное лицо.
– Что верно? – с удивлением спросила я.
– То, что мы не чувствуем усталости! – хитро прищурившись, произнесла Анна Павловна.
– Вы читаете мои мысли? – догадалась я.
– Верно! – хором ответили близняшки вместо Анны Павловны.
– Отлично… – нахмурилась я. – А почему я тогда не слышу ваши мысли? – поинтересовалась я и прислушалась. Но ничего не услышала.
– Ты не слышишь наши мысли? – почему-то удивилась Анна Павловна.