По ту сторону
Шрифт:
В Хорватии во дворце Диоклетиана неизвестный террорист заложил мощное взрывное устройство. Власти отказались не только выполнять его требования, но даже вести переговоры, и четверть построек огромного дворца, «смешения стилей», набитого людьми, как соты пчелами, взлетела на воздух. Чуть не по всему Сплиту повылетали стекла; в воздухе повисли тротиловая гарь и вой автомобильных сирен. В больницы, и без того перегруженные сверх всякой меры, сотнями стали доставлять раненых.
В Мехико вокруг старой и новой церквей Пресвятой Девы Гваделупской сутками стояли коленопреклоненные паломники. В различных районах города то и дело вспыхивала стрельба.
ГЛАВА 40
Скалолазам
Трупы «волков» и полицейских, погром на шоссе, незнакомое оружие — все это подтверждало рассказ ребят. Информацию о параллельных мирах восприняли как факт. Образцы вакцин и несколько пси-обручей ушли в соответствующие институты, раненых скалолазов уложили в кремлевскую больницу, а остальных тщательно обследовали в великолепно оснащенной клинике. Хорошо помня соответствующую процедуру в лабораториях СС, ребята не хотели разлучаться и настаивали на «свободном входе-выходе». Им неожиданно легко пошли навстречу, сообщив, что они могут селиться, где хотят — они выбрали общежитие Сергея — и все дальнейшее сотрудничество есть не приказ, а настоятельная просьба. Вообще, в местной России очень уважались права человека, и чувствовалось, что это не мода, а традиция.
Кроме обычной здесь воспитанности, в отношении к скалолазам проскальзывало еще и восхищение. Они стали героями, и все их пожелания выполнялись даже несколько быстрее, чем следовало. Им разрешили общаться с газетчиками и предложили созвать пресс-конференцию, но от этой идеи ребята пока решили отказаться. Никто из скалолазов не отличался патологической скромностью, просто им не хотелось, чтобы их начали узнавать на улицах. Как сказал Женька: «Я хочу спокойно попить пивка на лавочке». Единственное, на чем настояли спецслужбы, было постоянное присутствие рядом со скалолазами двух их сотрудников. Но и то была скорее услуга, нежели навязчивое сопровождение — эти двое всегда были готовы вызвать машину, которая появлялась в мгновение ока, в чем-то помочь, обеспечить, рассказать и не мешали скалолазам расходиться по городу, когда тем хотелось побыть в одиночестве.
Состоялась и встреча с премьером.
Яблочкин внимательно выслушал их рассказ, задал несколько точно сформулированных вопросов, а затем попрощался, порекомендовав как следует отдохнуть. Чувствовалось, что он уже владеет подробной информацией. После этой встречи Женьке сообщили, что ему присвоен очень высокий «допуск доверия», и передали соответствующий цифровой код. Отныне он мог напрямую связываться с премьером или с правительством.
Но пока ребята действительно предпочитали отдыхать.
Общежитие оказалось очень комфортабельным и удобным; оно отличалось от своих параллельных аналогов обилием бытовой техники и полным отсутствием мусора. Вообще, все, что окружало скалолазов, все, что они видели и слышали на улицах, было как-то даже не похоже на Россию.
Могучая, богатая, спокойная страна. Мечта, неожиданно ставшая явью.
Юлька благополучно нашлась уже на второй день. Сначала она долго откисала в ванной, разглядывая в зеркальных стенах свои исцарапанные ноги, затем решила не расстраиваться, повернула специальный рычажок — восемь разных положений, и стены из зеркальных стали матовыми. Различных комбинаций душа оказалось около десятка. Через два часа, отчаявшись перепробовать весь сервис, Юлька вылезла из ванной — со всех сторон пошел теплый воздух, как будто включился огромный фен, — растерлась ярко раскрашенным махровым полотенцем и подошла к Женьке. Тот лежал на тахте и читал
— Что, Евген, не спится?
Тот оторвался от книжки и посмотрел на мокрое еще явление. Настроение у Юльки было конкретное — подраться. Женька отхлебнул пивка.
— Тебе чего, лапушка? — благодушно спросил он. Юлька уселась у него в ногах, небрежно запахнувшись в халатик.
— Это что, студенческое общежитие?
— В общем-то, да.
— Нормальное, обычное студенческое общежитие?
— Ну, не совсем, конечно. Лучший университет России, Москва. Да плюс еще у нас гостевые комнаты, а гостей здесь уважают.
— Все равно, — Юлька вытянула вдоль Женьки ноги, — мы как будто в США приехали.
Женька усмехнулся:
— В здешних Штатах намного хуже. А Россия — сильнейшая в мире страна. Так что гордись, Юльчетай… — Он опять потянулся за пивом, но тонкая рука перехватила бутылку.
— Погоди, Жень. Ты сначала расскажи, почему тут все так хорошо? Понимаешь, о чем я?
Женька задумчиво почесал подбородок.
— Я же не историк. Юля. Мы с Герой вчера Димку навещали, так они мне кое-что порассказали. Вот, даже решил почитать, — он кивнул на книжку. — Кстати, Демьян в больнице свои мухоморы курил, ему хотели запретить, так он только сказал — личное и его оставили.
— Ну и ладно. Пусть курит на здоровье. Ты не отвлекайся.
— Я не отвлекаюсь. Расхождение было где-то в восемнадцатом году. Причем явного, яркого события, как «ночь длинных ножей», не было. Димка говорит, что здесь неправильно легли два снаряда. Два снаряда, выпущенные в Гражданскую войну. Или, вернее, у нас они легли неправильно, а здесь, наоборот, все как и должно быть.
— Непонятно. Что значит правильно или неправильно?
— Понимаешь, в нашей истории очень странно погиб генерал Алексеев. Главнокомандующий Белой добровольческой армией. Его убило в Новочеркасске шальным одиночным снарядом, залетевшим прямо в штаб. Это даже не артобстрел был, просто бахнул кто-то из пушки в сторону города. И все. А здесь Алексеева только контузило; он потом всю жизнь шеей дергал.
— Как Овечкин, что ли?
— Ну, не знаю. Вроде того.
— Ну и что? Что такого мог сделать один генерал, пусть даже командующий?
— Много, Юля. Очень много. Он их объединил, белых-то. Они же не только с красными, они и между собой за власть конфликтовали. Деникин, Колчак, Краснов, Юденич. С Грузией успели даже повоевать, по-моему. Петлюра этот выскочил. Не было общей координации действий. Одна рука бьет, другая в это время защищается. Или, как Шкуро — прошел рейдом, пожег чрезвычайки, нахапал в них золота, и обратно в Новочеркасск. Гулять да церкви строить, грехи замаливать. А уже через год те церкви красные разграбили.
— А здесь?
— А здесь сразу был единый командующий. Трения, конечно, возникали, но намного меньше. И, самое главное, они землю крестьянам дали, понимаешь? Алексеев и дал. Не в двадцатом, как Врангель, когда у него уже один Крым остался, а именно в восемнадцатом.
— И что, народ за белыми пошел? Красные ведь тоже землю обещали.
— Вот именно, обещали. Потому за ними и пер мужик. Вспомни, как у нас Гражданская война шла. С одной стороны казаки да офицерские роты, вся профессиональная армия. Они почти все бои выигрывали. Разобьют одну часть, а за ней уже стоит другая. Они другую разобьют, а за ней свеженьких уже две или три. Красные воевали плохо, но брали числом. Числом, а не уменьем.